Артур Мусин - Последний Ангел

Может, кто обронил. Решаю отдать охраннику, но, вернувшись в магазин, замираю. Охранник застыл у кассы с совершенно растерянным видом. Он вызывает скорую помощь для продавщицы, уткнувшейся прямо в кассу лицом. Ее тело содрогается, ноги скребут уродливыми туфлями о бетон пола.

Ощущаю тепло в левой руке. Палец бессознательно скользит по отполированному граниту. Это найденный талисман. Он сильно нагревается, но удержать еще можно.

Охранник завершает звонок, продавщица замирает, талисман в руке успокаивается.

Все еще под впечатлением, выхожу из супермаркета. Думаю, без меня разберутся. Сворачиваю за угол. Узкая тропа между бордюром и стеной. Почти нулевое освещение, но эту дорогу с каждой выбоиной и кочкой я знаю наизусть.

– Скрижали-то верни, – окликает меня холодный, точно недавний дождь, голос.

– Какие?

Взгляд невольно падает на все еще зажатый в руке камень. После загадочного нагревания он изменился. В темном с золотым граните проступили кровавые прожилки. Области, образовавшиеся от пересечения прямой линии и восьмерки, теперь заняты какими-то знаками – по знаку в каждой из четырех половинок. Но они слишком мелкие, и разглядеть их не удается.

– Те самые, которые ты получил вчера.

– Не понимаю.

– Ты все понимаешь.

Этот голос кажется мне знакомым. Поднимаю глаза и замираю от неожиданности. Тот самый парень, который вчера пустил мне в лоб пулю. Кривая улыбка на остром лице, светлые волосы, классический черный костюм и блестящие даже в полумраке туфли. Он играет пистолетом, черным, как его одежда и провалы глаз.

– Он ничего не понимает, Кавен. Бродяга с ним так и не поговорил, – вмешивается в беседу третий голос.

Третий голос принадлежит той самой девушке в белом платьице на белой машине.

– Не дури, Оленька. Как ОН, – тот, кого, судя по всему, зовут Кавеном, делает ударение на слове «он», – может не знать?

– Ты сам его вчера убил.

– Ангел меня победи! В самом деле, это он.

– А зачем тебе скрижали, Кавен? Они мои.

– Не глупи. Скрижали этих двоих – мои.

Она смеется в ночной тишине.

– Скрижали девушки и продавщицы забирай, но скрижали ребенка – однозначно мои. Он же еще не родился, его скрижаль моя. Не глупи, Кавен.

– Эй, кто вы такие? – решаю вмешаться в разговор.

– У меня прямой приказ: забрать ВСЕ скрижали.

На несколько секунд воцаряется тягучая тишина, в которой я слышу, как схожу с ума. Кто эти двое, о каких скрижалях идет речь, и зачем они их делят?

– Парень, – обращается ко мне Кавен, – отдай скрижали и разойдемся.

– Нет, – отвечаю рефлекторно, не успев подумать над ответом.

– Глупец.

Кавен пристально смотрит прямо в глаза. Нужно что-то сделать, но под его взглядом замирают даже мысли.

– Кавен, – Оленька резко становится серьезной, – не стоит. Давай уточним.

– Уточним?

Черная масса пистолета быстро вращается в руках Кавена, как живая, пока не останавливается рефренной рукоятью в ладони.

– Ты должен понимать: скрижаль ребенка – моя.

– Уговорила.

Кавен разворачивается на каблуках и скрывается во дворе, вполголоса напевая какой-то жутковатый мотив.

– Кто это? – обращаюсь к девушке.

Она долго смотрит мимо меня. Ее глаза меняют цвет от голубого до зеленого и обратно. Еще немного, и она снова улыбается.

– Это Кавен.

– А, Кавен. Это все объясняет. А ты, видимо, Ольга?

– Нет, я Оленька, – не замечает иронии девушка.

– Ну, теперь я все понял.

– Не дуйся. Лучше камень отдай.

Она протягивает маленькую ладонь. Светлая кожа, острые ноготки.

– Нет.

– Я так и думала, но попробовать стоило.

Лучезарно улыбается и достает из маленького кармашка на все еще мокром платье мобильный телефон.

– Привет, – спокойно говорит в трубку, – я тут на Кавена наткнулась… Нет, по поводу вчерашнего ребенка… Да, ему тоже нужна его скрижаль… Она сейчас у ловца… Вчера… Ясно. Тебя подвезти? – обращается уже ко мне.

Оглядываюсь на ее шикарную спортивную машину, смотрю на еще более шикарную фигуру под прилипшим к телу платьем. Я буду казнить себя всю жизнь, но с трудом выдавливаю невнятное «нет», хотя все мое существо кричит и просит утвердительно кивнуть головой и сесть в машину. В салоне, наверное, тепло и пахнет теми же цветочными духами, что и от нее самой.

– Прощай.

Резко разворачиваюсь и топаю в сторону дома. Слышу сказанное вдогонку «До встречи» и рев мотора. Настроение ниже некуда, даже аппетит пропал. Еще и погода «радует». Тяжелые облака в ночи совсем черные. Копятся и кружат над городом, точно призраки умерших.