Юрий Грум-Гржимайло - Вебсик. История вторая. Мозаика на полу

«Зет прав», – вмешался вдруг голос Вебсика. Его мыслеречь прозвучала так громко и неожиданно, что я вздрогнул. – «Воздействие слабое. Сила в слабости».

Я посмотрел на товарищей и понял, что они слышали то же самое.

– Если и дальше повышать чувствительность машины, то воздействие станет сильным, – с явным беспокойством произнес Ростислав Петрович и попросил:

– Вебсик, раз твое присутствие обнаружено, то помоги понять, насколько это опасно?

– Удар «шарахи» на короткое время многократно повышает чувствительный барьер человека, и он не может сопротивляться. Гибнет структура памяти. Тут – аналогично. Угроза оператору, который ментально связан с датчиком. Риск не оправдан, – ответил Вебсик.

– Но мы же в детстве тут бегали, – растерянно произнес Ион.

– + Вы были защищены, – коротко ответил Вебсик.

– Я так понимаю, – вставила Влада, – что дело не в защите, а в том, как мы связаны с разведчиком помимо пульта управления?

– Разведчик – это мобильный датчик, – пояснил Вебсик. – Пульт – фильтр и транслятор его сигналов на ваш уровень. Вы связаны с пультом и, через его неверные настройки, можете получить удар. Я изменил пульт для безопасности.

Признаюсь, что угроз со стороны нами же собранного пульта управления никто не ожидал. Мы решили не рисковать и повернули машину обратно к выходу. Было ясно, что башня старого замка хранит новые загадки.

В кожаной папке с рукописью деда Кобелевича добавилось два документа – портрет предполагаемого барона и контур двери. Больше мы тогда ничего не нашли.

Приближался срок отлета на Луну. Мы с Владой прошли медицинский контроль и теперь приучали Пуся пользоваться мудреной полетной атрибутикой – на орбите и челноке «Земля – Луна» столбиков и кустиков для выгула не предполагалось. Нам прислали специальный собачий бокс, и Пусе на полянке у палатки с двумя нашими больными через обруч мною была прочитана целая лекция. Джека, сразу понявшая, что ее это дело не касается, демонстративно нас игнорировала.

«Вот, смотри, – формулировал я псу задачу, побрызгав в нужное место бокса специальным раствором, выданным мне для дрессировки. – Чуешь, чем пахнет?»

«Ффы, – морщился пес. – Даже приблудная кобелина такого не оставит…»

«Чуй, давай, – сердился я. – И запоминай, что тут тебе делать надо!»

«Ты не сердись на маленьких, – ответствовал Пусь. – А такую вонь перешибить я не могу…»

Уже второй день он каждый раз вылезал из бокса и поднимал ногу рядом с ним.

– Ну, как успехи? – поинтересовалась подошедшая к нам Влада.

– Ммм, – грустно махнул рукой я. – Никак. Прыскаю вот. Уже второй день…

– От тебя уже пахнет, – принюхалась она.

«А я про что! – обрадовался Пусь. – Совсем меня запутал запахами!»

– Если хочешь ехать с нами, то делай, что тебе говорят! – рассердился я.

– Погоди, – Влада стащила с меня обруч и надела на себя. – Отдохни пока на травке.

Я послушно растянулся на траве, а она, обняв Пуся, начала с ним свой тет-а-тет.

Через некоторое время пес послушно отправился в бокс, и Влада его похвалила.

– А мне, чтобы меня похвалили, тоже в бокс отправиться? – поинтересовался я.

Она сердито взглянула на меня:

– Не мешай.

Короче, рефлекс они выработали и закрепили. Ура древнему Павлову и современным интерфейсам. К полному возмущению Джеки, Пусь теперь отказался ходить гулять в дождик, и этот бокс занял почетное место в доме. А после того, как мы получили на Пуся летный комбинезон с фирменными цветами «СБ», готовность к перелету была полной. С тигрицей было все много проще. Ее основательно пропылесосили и обработали антистатиком. Провожали нас на подмосковный космовокзал близнецы и Володя с Юлей. Операторы региональной хроники, конечно, попросили попозировать. С собой мы везли три венка, один из них был «От Славы и Марты Серегиных памяти Смита и Эльзы Рейс», два других от нас с Владой и Ростислава Петровича.

Летели мы, чтобы избежать перегрузок, на космоплане, который поднимал пассажирский отсек до стратосферы, а потом тот уже сам стартовал до нужного спутника. Так было, конечно, дольше, чем другими способами доставки, но спокойнее. И невесомости там всего часа три, можно пережить. Объяснить Пусе, что такое невесомость, мы на Земле так и не смогли. Боялись, что она его напугает, но лохматый все три часа продрых у Влады на руках.

«Орбитальный-11» был сравнительно небольшим, но уютным сооружением, на котором любили устраивать всякие конференции, и именно на нем я раньше бывал чаще всего. Тут даже знакомые были, боцман Димыч, например.