Эка Парф: Узник Петропавловки и четыре ветра Петербурга

Николя прочёл стихотворение несколько раз, затем просто уставился на монитор, будто именно так от него не ускользнёт нечто такое, чего его глаза столь упорно не замечали при всех прошлых прочтениях.

Убедившись, что никаких тайных знаков и шифров для него, Николя, текст не содержит, он просто открыл страницу интернет-энциклопедии об авторе. Ровным толком так ничего и не узнав, мальчик попытался найти хоть что-нибудь о самом стихотворении. Лирика XIX века ему, жителю XXI столетия, была вовсе невдомёк. Николя схватился за голову. У него оставался единственный выход – Сергей Михайлович.

– Что-что? Не понял? – переспросил учитель.

– О чём это стихотворение? – замялся Николя.

– Ну, как о чём. Об эпохе Петра Великого – тут ведь так и написано. Оленев, ты вообще читать по-русски разучился?

Николя виновато развёл руками в воздухе и глупо улыбнулся.

– Ох, Оленев! Смотри! – Сергей Михайлович надел очки и приложил палец к бумаге. Он провёл пальцем вниз, пока не остановился на нужной строчке. – Вот ведь, чёрным по белому: призваны мы были при Петре Великом, – учитель многозначительно посмотрел на Николя.

Мальчик вопрошающе уставился на Сергея Михайловича.

Тот громко вздохнул и, не отводя взгляда от сконфуженного ученика, сказал:

– Этот момент я вынесу на учительский совет, – пригрозил он. – Эти строки о строителях Петербурга. Тех самых, кто строил Петропавловскую крепость, здание Двенадцати коллегий, летний дворец Петра I и так далее и тому подобное. Со всей Руси Пётр I созвал рабочих для постройки этого города. Напоминаю: на дворе начало XVIII века. Люди работали в жесточайших условиях. Многие, очень многие, погибали. Если уж на то пошло, среди некоторых историков бытует мнение, будто население России сократилось от 20 до 50%. Мне сложно сказать, правда это или нет, однако, то, что наш город стоит на костях – это факт.

Кто-то окликнул Сергея Михайловича и тот оставил Николя наедине с его мыслями. Тот с минуту перечитывал указанную учителем строчку. В голове крепко засели летающие простыни с двумя прорезями для глаз.

– Этого не может быть, – пытался убедить себя Николя. – Такого не бывает, – шептал он, не осознавая, что говорит вслух.

– Ась? – раздался рядом голос.

Николя подпрыгнул от неожиданности.

К нему на ходу присоединился Гриша. В руке он держал надкусанный пирожок.

– Хоф? – с набитым ртом спросил мальчик, протягивая пирожок товарищу.

Николя категорично замотал головой.

– Я бы и тебе не советовал это есть. Чёрт знает, что они туда вместо мяса кладут.

– Ты какой-то кислый. Литератор привязался?

– Нет. Наоборот. Мы с ним стихотворение разбирали.

Гриша остановился, схватил Николя за плечи и посмотрел тому прямо в глаза:

– Какие к черту стихи? Где Коля? Кто ты и что ты с ним сделал?

Мальчик, смеясь, вырвался из Гришиных рук.

– Так что за стихи? – не успокаивался друг.

Николя дал Грише листок с распечатанным «Миазмом». Мальчик начал читать и они медленно прошли до школьной столовой.

– Это вообще что?

– Стихи, – простецки ответил Николя.

– Да про что они, можешь мне объяснить?

– Про строителей Петербурга. Про первых его строителей. Нам об этом еще в начальной школе рассказывали, я совсем забыл.

Гриша так и не подал признаков понимания.

– Ты что, не знаешь? – усмехнулся юноша.

– Моя сестра, философ по образованию, обычно отвечает так: я знаю, но не помню. Вот и я тоже. Знаешь, у меня в начальной школе тоже была история города, но ни черта оттуда не помню. Но знать-то я знаю…

– Наш город стоит на костях, Гриша, блин, – засмеялся Николя.

Гриша устремил взгляд вдаль и прищурился, будто там, у входа в школьную столовую, точно должен быть ответ на все вопросы бытия разом. Включая этот самый стих, конечно.

– А, я вспомнил. Ну да. Пётр пригонял сюда людей для постройки города, но кто-то, видимо, до 1703 так и не дожил, – пожал он плечами. – Дальше-то что?

Николя не мог рассказать ему. Даже намекнуть. Друг моментально признает его сумасшедшим. Да где это видано вообще, чтобы психически здоровому, ничего не употребляющему подростку, призраки посреди ночи в комнату являлись?

– Да ничего, – пробубнил Николя и сложил лист.

На обед давали щи и картофельное пюре с котлетой. Николя прижал котлету вилкой, из неё ту же минуту вытекла добротная порция сока.

– Вот поэтому вегетарианство мне не грозит.

Расправившись с обедом, мальчики засели в телефоны. Пока Гриша просматривал свою ленту новостей в одной из социальных сетей, Николя ввёл в поисковую строку следующие слова: