Алина Чинючина - Сказка о принце. Книга первая

Но пока что принц нашелся не для нее, а для заграничной принцессы Эвелины Августы Клементины Залесской, всячески выгодной как с точки зрения дипломатии, так и с точки зрения внешности и будущего потомства. Принцесса была высока ростом, имела блестящие, черные как смоль волосы, яркие черные глаза, очень белую кожу и пышную грудь. Они с Патриком неплохо смотрелись рядом – очень разные, но тем и красивы. И, надо сказать, жених привлекательностью – по крайней мере, так казалось Вете – невесте ничуть не уступал. И, похоже, влюблен был в свою нареченную по уши.

Поварившись в дворцовом котле, Вета не была, конечно, столь наивной, чтобы думать, что принц никогда… ничего… и так далее, шепот среди юных фрейлин о нем ходил, уверенно ходил. Но после появления в его жизни Эвелины количество шепчущихся поубавилось. Патрик, кажется, и в самом деле хранил верность своей избраннице.

Так что Вете оставалось лишь тихо рыдать в подушку да краснеть при встречах. И стараться, чтобы смущение ее было не так заметно.

Она и принц сталкивались на дню по двадцать раз, болтали – то на бегу, мимоходом, то неторопливо и обстоятельно, и случалось им скакать рядом на охоте, и в танцевальном зале Патрик нередко удостаивал фрейлину Радич своим вниманием. Конечно, все это по-дружески, открыто и ласково… только по-дружески, вот в чем дело! Вета изо всех сил старалась не показать, что видит в принце кого-то большего, чем просто товарища по детским играм и его наследное высочество, и это даже получалось. И только она одна знала, каких трудов ей стоило не краснеть, когда пальцы их соприкасались в танце; спокойно и обстоятельно доказывать ему, почему вишневое варенье лучше клубничного; смеяться, глядя, как Патрик улыбается кому-то другому, не ей, не ей.

Принцесса Изабель и принц Патрик остались по-прежнему дружны, компании их все так же держались вместе, а потому не проходило дня, чтобы не затевались поездки верхом, увеселительные прогулки, балы, приемы – все это, не считая просто вечеров «поболтать», в которые Изабель и Патрик часто уединялись «пошептаться», предоставляя остальной компании развлекаться самостоятельно. Вета не знала, о чем они «шепчутся».

Судя по тому, с какой нежностью и добротой относился Патрик ко всем выходкам и капризам младшей сестры, по тому, как преданно смотрела на брата Изабель и каким важным являлось для нее его мнение, говорили они наедине о том, что важно и значимо для них – двоих. Делились ли тайнами, строили ли планы на будущее – никто не знал. Но очевидно, что такие тихие вечера стали для обоих отдушиной от суеты и многолюдья дворцовой жизни.

Принц и принцесса внешне походили друг на друга только золотыми волосами и одинаковыми легкими улыбками. В облике их причудливо и по-разному соединились черты отца и матери: Патрик тонкостью черт и изяществом фигуры, пластичностью и легкостью походки пошел в королеву, а цвет и разрез глаз унаследовал отцовский, Изабель же взяла от короля крепко сбитую фигуру и вздернутый нос, очаровательно сочетавшийся с темными миндалевидными глазами матери и ее же ямочками на щеках. И уж несомненно от отца досталось обоим умение радоваться жизни так светло и открыто, что это заражало окружающих. Королева Вирджиния, надменная и суровая, улыбалась очень редко, но так же редко и выходила из себя, внушая детям благоговейный страх перед ее выдержкой и умением владеть собой.

Никогда, ни разу не спускалась Ее Величество вечерами к детям. Принц и все три принцессы посещали ее покои лишь для того, чтобы пожелать матери доброго утра или спокойной ночи, а утешение и любовь обретали друг в друге и в отце. Что думала по этому поводу сама королева, ревновала ли, видя, как тянутся к рыжебородому королю ее дети, оставалось загадкой. Втайне не одна Вета восхищалась железной выдержкой Ее Величества – многие пытались подражать первой леди государства в манерах и хладнокровии. Но умение одинаково ровно вести себя в гневе и радости королеве, кажется, дано было от рождения; среди молодых очень немногие могли похвастаться таким же даром природы – лишь у Патрика и Изабель, да и то очень редко, в гневе так же леденели глаза и таким же тихим и ровным становился голос. И уж никак не свойственно это было Карлу – в гневе Его Величество был слышен в самых дальних уголках дворца.

В отсутствие принца и принцессы компания не скучала, чаще всего разбиваясь на парочки. Его Величество Карл Третий тоже нередко удостаивал своим вниманием забавы молодежи. Раз, а то и два в неделю вечерами он заглядывал в «детский сад», как в шутку называл покои дочери, и, судя по всему, забавлялся от души. Игры в фанты, шарады, загадки – над выдумками и шутками короля хохотали все, и часто бывало, что молодежь валилась с ног от смеха, а Его Величество лишь добродушно улыбался.