Владилен Елеонский - Проклятие Баскервилей. Первоначальная рукопись сэра Артура Конан Дойла

– Что делала собака?

– Ничего она не делала, просто плыла в воздухе у вершины холма, натянутая, как струна. Знаете, так застывают охотничьи собаки, когда внезапно чувствуют дичь. Мне всегда казалось, что она ловит своими жуткими глазами мой взгляд! Я бросил гулять, стал безвылазно сидеть в своём замке, как филин в дупле, а несколько дней назад решил навсегда покинуть Баскервиль-холл. Последние недели пребывания в нём стали воистину сплошным кошмаром! Меня неотступно преследует предчувствие скорой гибели, я стал допоздна засиживаться в кабинете, разбирая бумаги, чтобы составить завещание, однако жуткое видение не выходит из головы, представляете? К тому же, разбирая семейный архив, я неожиданно нашёл вот это…

Аккуратно положив окурок сигары на край пепельницы, он вынул из внутреннего кармана чёрный перламутровый пенал, неловко раскрыл его, и на пол полетели пожелтевшие от времени листочки бумаги, густо исписанные чёрной тушью. Исполнив в воздухе изящное па, они мягко опустились на ковёр.

Один из листков приземлился на тапок Холмса, мой друг нагнулся и без всякого интереса подобрал его.

– Хм, какой своеобразный почерк, чем-то напоминает готическое письмо.

– О, да, это доказывает, что рукопись, в самом деле, середины восемнадцатого века, тогда было модно так писать.

Холмс небрежно вернул листочек владельцу, в то время как я бережно собрал остальные и положил их стопкой на кофейный столик. Гость взял в руки верхний листочек и кашлянул, прочищая горло.

Холмс со вздохом сплёл пальцы на животе, вытянул свои до невозможности худые ноги и сонно посмотрел на посетителя.

– Желаете прочесть ваше семейное предание о Чёрной собаке?

– Да, а как вы догадались? О, можете не отвечать, я всё время забываю, с кем имею дело. Текст, возможно, вас позабавит, однако меня он крепко озадачил!

Холмс недоверчиво хмыкнул и посмотрел на меня тоскливым взглядом. Хорошо зная моего друга, я понял, что он давно пришёл к каким-то достаточно определённым выводам, и теперь всё происходящее казалось ему лишь одной досадной тратой драгоценного времени.

Сэр Чарльз повернул листочек к окну, отодвинул его подальше от глаз, как делают дальнозоркие люди, и вдруг довольно приятным баритоном с выражением прочитал следующее.

– Баскервиль-холл. Тысяча семьсот сорок четвёртый год. История Собаки Баскервилей обросла легендами, поэтому я, как прямой потомок Хьюго Баскервиля, и человек, услышавший эту историю от своего отца, а тот, в свою очередь, от своего, записал её, веря, что всё произошло так, как здесь изложено. Я также неизменно верю, мои сыновья, – то самое Божественное правосудие, которое карает за грехи, в высшей степени милосердно, чтобы простить их, и нет такого проклятия, которое не искупилось бы покаянием и молитвой. Наверное, не имеет смысла бояться плодов прошлого, скорее, следует остерегаться того, что приносит с собой будущее, дабы те нечестивые и необузданные страсти, от которых наш род страдает так мучительно, не уничтожили его окончательно. Знайте же, что во времена Великого Мятежа, историю которого, составленную учёным мужем лордом Кларендоном, я настоятельно рекомендую вам, поместьем Баскервилей владел упомянутый Хьюго, человек совершенно дикий и безбожный. Можно без всякого преувеличения сказать, что он вёл разгульный и распутный образ жизни. Как видно, после зверской казни нашего несчастного короля земное наказание перестало страшить его, и он по каким-то одному лишь ему ведомым знакам уверился в том, что всё, что он делает, является истиной. Нечестивец прогнал жену с младенцем, и в Баскервиль-холле нашли пристанище самые ужасные и отвратительные пороки. Каждый вечер он развлекался с друзьями-собутыльниками тем, что привозил в имение добычу – какую-нибудь привлекательную юную девицу. Ему всё сходило с рук, жаловаться было бесполезно, и в один из дней настала очередь дочери соседского фермера. Негодяи насильно напоили её и затащили наверх, в спальню, чтобы устроить разврат, ставший для них обычным делом, как вдруг невероятных размеров ужасная чёрная морда, словно плывущая и тлеющая в воздухе, прильнула снаружи к оконному стеклу. Зрелище было настолько неожиданным и диким, что несчастные пьяницы гурьбой бросились в коридор, однако там их встретило то же самое отвратительное ощетинившееся чудовище со светящейся во мраке пастью и горящими, словно у пса преисподней, красными глазами. Оно по форме, в самом деле, чем-то напоминало собаку, однако было гораздо больше всех собак, которых видел когда-либо глаз смертного. С клыков капала кровь, а по шерсти чиркали грозовые разряды. Вся честная компания, обезумев от ужаса, бросилась обратно в спальню и, выдавив оконный переплёт, вылетела наружу. Кто-то сошёл с ума, а беспутный Хьюго околел, свернув себе шею, и ни единого следа постороннего воздействия на его теле не было обнаружено. Девица также видела ужасный призрак, однако он не причинил ей никакого вреда, она благополучно добралась до дома, и всё рассказала отцу. С тех пор в здешних местах ходит поверье, что тот, кто увидит Собаку Баскервилей, вскоре лишится рассудка и погибнет. Такова, мои сыновья, история появления Той, которая жестоко преследует наш род с тех давних пор. Я записал это предание, полагая, что лучше будет, если жуткое и ужасное станет вам хорошо известно, поскольку нет ничего хуже того, что скрывается за досужими домыслами. Потомки Хьюго погибали либо насильственной смертью, либо внезапно и загадочно, и всем им перед кончиной являлась Собака Баскервилей. Всё же мы вверяем себя в руки бесконечной милости Провидения. Согласно Святому Писанию проклятье преследует лишь третье или четвёртое поколение грешников, оставляя в покое последующих потомков. Божественному провидению, сыновья мои, таким образом, я вверяю вас, и остерегайтесь бывать на болотах в те тёмные ночные часы, когда пробуждаются силы зла. Написано Хьюго Баскервилем, правнуком Хьюго Баскервиля, сыновьям Роджеру и Джону с наказом не сообщать ничего из того, что здесь написано, их сестре Элизабет.