Эдгар Уоллес - Поток алмазов. Мелодия смерти

– Так я и предполагал… А что Сеттон?

– Он явится сюда к завтраку, одевайся скорее.

Через полчаса они снова встретились в большом вестибюле гостиницы. Ванна и парикмахер привели Лэмбера в надлежащий вид, но все же после столь тревожной ночи он с черной шелковой повязкой на голове выглядел очень скверно.

Ровно в девять часов явился Сеттон; он держал себя крайне важно, как будущая знаменитость. Они втроем направились в ресторан.

Фрэнсис Сеттон был очень непостоянен. Он мог выйти из дома с твердым намерением сделать одно и вернуться через час с таким же твердым решением, которое, однако, было диаметрально противоположно первоначально намеченному плану, причем – как это ни странно – он не отдавал себе в этом отчета.

Однажды он явился к Лэмберу с твердым намерением прекратить знакомство. Теперь же он являлся к нему в совершенно другом состоянии духа; он являлся к нему, как любимец к великодушному покровителю.

– Нам нужно о многом переговорить, – начал Лэмбер, когда они сели за стол. – Из-за нахальства этого мерзавца Амбера, который считает себя вашим другом, я об этом вчера совершенно забыл.

– С удовольствием, – поспешил ответить Сеттон. – Это похоже на Синтию – возиться с таким негодяем, как Амбер, но смею вас заверить…

Лэмбер остановил поток красноречия широкой улыбкой.

– Мой мальчик, – сказал он великодушно, – я вас ни в чем не виню – не так ли, Уайти?

Уайти утвердительно кивнул.

– Я знаю Амбера, – Лэмбер указал на свою забинтованную голову, – вот Амбер.

– Господи! – воскликнул юноша. – Не хотите же вы сказать, что…

– Вот именно, – снова перебил его тот. – Прошлой ночью, когда я возвращался к себе в гостиницу, этот Амбер напал на меня с дюжиной ребят – не так ли Уайти?

– Да, это правда, – подтвердил тот.

– Но полиция? – энергично запротестовал молодой человек. – Несомненно, вы бы могли его арестовать!

– Полиция ничего не стоит, – возразил Лэмбер. – Они все заодно с ним – нет, мой мальчик, ты, по-видимому, понятия не имеешь о продажности полисменов, я бы тебе мог рассказать такие истории, что у тебя волосы дыбом встанут.

Посетовав еще немного на ненадежность полиции, он наконец сказал, отставив свою тарелку:

– Однако перейдем к делу. Вы обсудили мое предложение?

– Да, я очень много думаю о нем, – ответил юноша.

– Я полагаю, что необходимо будет составить договор или что-нибудь подобное.

– О, конечно… я рад, что вы об этом спросили. Мы еще сегодня утром об этом говорили, не правда ли, Уайти?

Уайти кивнул, зевая украдкой.

– Я только боюсь, что ваша сестра питает к нам недоверие, – продолжал Лэмбер. – Я очень сожалею об этом: это немного обидно. У нее создалось впечатление, будто мы хотим завладеть планом. Ничего подобного! Мы даже видеть его не хотим. Насколько нам известно, «поток» находится на северо-западе Алебиленда. Нет, в самом деле, – уверял Лэмбер, – мы не думаем, что этот план принесет вам пользу, – не так ли, Уайти?

– Да, – ответил тот рассеянно, – нет, хотел я сказать.

– Наш проект: послать вас туда удостовериться в правильности наших взглядов.

Таким способом они его уговаривали почти час, обсуждали и разбирали подробности экспедиции, издержки, и окрыленный надеждами юноша перенесся мысленно в иной мир и не замечал, как подчас делал неверные выводы.

Но оставалось еще преодолеть сопротивление Синтии Сеттон.

– Это пустяки, – сказал юноша необдуманно; как Лэмбер, так и Уайти не стали больше на этом настаивать. Все же они отдавали себе отчет, что с этой молодой мисс им придется очень и очень считаться, в особенности принимая во внимание ее рассудительность.

Когда они затем подходили к дому на Варвик-Гарден, они не разделяли оптимизма юноши, считавшего, что он уже сломил сопротивление своей сестры.

Фрэнсис Сеттон нажал на кнопку электрического звонка и вдруг повернулся к обоим мужчинам.

– Между прочим, кому принадлежит эта россыпь? Вам или моему отцу?

Неожиданность этого вопроса сделала Лэмбера неосторожным.

– Ваш отец открыл ее… – сказал он необдуманно и запнулся.

Уайти докончил за него.

– Но мы ее учредили, – добавил он тоном, не допускающим никаких препирательств.

Синтии Сеттон было двадцать три года. Она была не только красива, но имела еще и классически правильное лицо. У нее были темно-каштановые волосы, голубовато-серые глаза, прямой нос и очаровательные красные губы.

– У нее фигура женщины, а глаза ребенка, – описывал ее наружность Амбер, – и она меня пригласила на чашку чаю.