Роберт Сервис - Полярные аргонавты

Снова с болью в сердце я справился о Берне и ее дедушке. Близнец номер первый заявил, что оба они погребены под обвалом. У меня перехватило дыхание, и я почувствовал неожиданную слабость.

– Нет, – сказал близнец номер второй, – старик погиб, но девушка спаслась и почти обезумела от горя.

Вновь я рванулся вперед. Группы людей раскапывали убитых. Время от времени лопата натыкалась на руку или череп. Поднимался крик, и изуродованный труп оказывался на поверхности. Я снова начал свои расспросы. Усердно копавший человек приостановил свою работу. Это был на вид придурковатый парень, глаза которого своим блеском напоминали сову.

– Это, должно быть, старик с бородой, которого выкопали раньше из более низкой части обвала. Родственник его, по фамилии Винкельштейн, вызвался позаботиться о нем. Его унесли вон в ту палатку. Никого не подпускают близко.

Он указал на палатку на склоне горы, и я с тяжелым сердцем направился туда. Бедный старик, такой ласковый, такой благородный, со своей мечтой о золотом сокровище, которое должно было принести счастье другим. Это было жестоко, жестоко!

– Что вам здесь нужно, убирайтесь к черту! – послышались слова, сопровождавшиеся словно бы злобным рычанием. Я удивленно оглянулся вокруг. У входа в палатку, ощетинившись, как сторожевой пес, стоял Винкельштейн.

Я остолбенел на минуту, ибо совсем не ожидал такого «ласкового» приема.

– Убирайтесь отсюда! Вы не нужны здесь. Проваливайте! Вон!

Я почувствовал, как дикая злоба поднялась во мне. Я смерил его глазами и решил, что легко одолею его.

– Я желаю, – сказал я твердо, – увидеть тело моего старого друга.

– Вы желаете, неужели? Ну, так можете желать сколько влезет, тем более что здесь нет никакого тела.

– Вы лжец, – сказал я, – но не стоит тратить на вас слов. Я войду во что бы то ни стало.

С этими словами я внезапно схватил его и с силой отбросил в сторону. Он зацепился ногой за один из канатов палатки и растянулся, поблескивая в мою сторону злыми глазами.

– А теперь, – сказал я, – знайте, что у меня есть ружье, и если вы попробуете устроить мне какую-нибудь пакость, я пристукну вас так быстро, что вы не успеете даже сообразить, что с вами случилось.

Внушение подействовало. Он поднялся на ноги и последовал за мной в палатку как воплощение бессильной злобы. На полу лежал длинный предмет, накрытый одеялом. Со странным чувством невольного ужаса я поднял покрывало. Под ним был труп старика.

Он лежал на спине и не был лишен, как многие другие, нормального человеческого облика, хотя все же был достаточно страшен своим посиневшим лицом и открытыми выкатившимися глазами. Отчего его пальцы были стерты до костей? Он, должно быть, отчаянно разгребал снег голыми руками, пытаясь выкарабкаться. Я никогда не забуду этих скрюченных, лишенных ногтей пальцев. Я ощупал его поясницу. Ага! Пояс с деньгами исчез.

– Винкельштейн, – сказал я, повернувшись неожиданно к маленькому еврею, – у этого человека при себе было две тысячи долларов. Куда вы девали их?

Он заметно вздрогнул, в глазах его появилось выражение страха. Но мгновенно оно исчезло, и лицо его исказилось яростью.

– У него ничего не было, – взвизгнул он, – у него не было и медного гроша. Он не что иное, как старый нищий, которого я таскал за собой, чтобы он играл на скрипке. Он в долгу у меня, будь он проклят. А вы-то тут при чем, паршивый нахал, который смеет обвинять почтенного человека в том, что тот обкрадывает трупы?

– Я был другом покойника. Я и сейчас друг его внучки и хочу восстановить справедливость. Этот человек носил на себе две тысячи долларов в поясе. Они принадлежат теперь девушке. Вы должны их отдать, Винкельштейн, или…

– Докажите это, докажите это, – засуетился он. – Вы лжец, она лгунья, вы все шайка лгунов, старающихся очернить почтенного человека. Я утверждаю, что у него никогда не было денег, и если он когда-либо говорил это – он лжец.

– Ах ты, подлая гадина, – воскликнул я, – это ты лжешь. Я с удовольствием заткнул бы твою грязную глотку, но я не отстану, пока ты не выкашляешь назад эти деньги. Где Берна?

Он сразу успокоился.

– Ищите ее, – засмеялся он ядовито, – ищите ее сами и убирайтесь с глаз моих как можно скорей.

Я увидел, что он нащупал мое слабое место, и, погрозив ему на прощанье, вышел.

В одной из соседних палаток находился ресторан, куда я направился, чтобы выпить чашку кофе. Я расспросил прислуживавшего мне человека, жирного веселого малого, относительно девушки. Да, он знал ее. Она жила вон в той палатке с мадам Винкельштейн. Говорили, что она ужасно убивалась по старику, бедная девочка.