Елена Ворон - Дивная сказка иллюзий, или Добро пожаловать в отель «Империал»

– Ладно, отдыхай. Я тебе сам номер сделаю.

– Что ты сделаешь? – переспросил Таури, не поднимая головы.

– Номер обустрою. Вместо Веги, – громила усмехнулся. – Ты какой цвет всего больше любишь?

– Сиреневый. С хрусталем.

– Это у космических пиратов цвет такой есть?

– Угм.

– Как скажешь. С хрусталем так с хрусталем.

Сдвинув на столешнице крышку пульта, Тони над ним поколдовал и из открывшейся в стене ниши достал хрустальный графин и два бокала. Поставил их на стол и принялся колдовать дальше. С карниза над окном упала гардина, сиреневая, с льдистыми проблесками, и закрыла уже подсвеченный фонарями внутренний сад. Над постелью раздвинулись шторки, за ними оказался экран с видом на высокогорное плато; Тони поглядел и сдвинул их обратно – человеческая постель должна стоять у надежной глухой стены, чтоб был крепкий тыл. Зато противоположная стена как будто отступила, там появились квадратные зеркала, а перед ними – рядок кружевных листьев папоротника, свежих, словно только что омытых дождем. Меж зеркал выдвинулся плоский настенный аквариум, где горсткой живых драгоценностей сновали рыбки.

– Ну, что еще? Прямо не знаю. Вот разве светильники тебе оформить?

Космоспасатель не ответил. Громила вновь поиграл пальцами на пульте, и над зеркалами повисли светильники с замысловатыми сиреневыми подвесками. Тони поменял чехлы на креслах, пустив по серому фону серебристые завитки, и сменил ковер.

– Если еще чего твоя душа захочет, потом сам сделаешь.

В дверь постучали. Тони открыл и посторонился, пропуская Нику с мешком в руках.

– Спит? – шепнула девушка, глянув на лежащего Таури. – Я ему кошку принесла.

Ника открыла мешок и предъявила Тони. Оттуда показалась белая мордочка с черными ушами.

– Мурлышка – она самая ласковая. Что ты так смотришь? Все космонавты любят кошек. В космосе, знаешь, как их не хватает!

– Насколько мне известно, – ухмыльнулся Тони, – космонавты любят женщин. В космосе, знаешь, как их не хватает!

– Одно другому не помеха, – Ника достала Мурлышку из мешка, посадила на постель в ногах у Таури. – Смотри, какой хороший. Люби его, люби.

Кошка замурлыкала, потерлась головой о ее руку.

– Ника, ему же за нее платить ого-го сколько! Ты сама подумай.

– А я подумала и оплатила – и кормежку, и уход. Мурлыша, Мурлышенька… умница… красавица моя… – ворковала Ника, присев на край постели.

Тони затрясся от беззвучного смеха.

– Пошли. А то ты, неровен час, с кошки на него перекинешься.

– А хоть бы и так. – Она коснулась волос Таури. – Он заслужил.

– Верно: честно заработал! – подхватил космоспасатель, поворачиваясь.

– Ой… – Ника смутилась, но в меру. – Я кошку принесла. Взгляните, какая красавица, – приподняв Мурлышку, Ника продемонстрировала ее белый живот.

– Отговорки, – Тони положил ладонь на ручку двери, готовясь уйти. – Она нарочно с кошкой носится, чтобы втереться в нашу компанию.

– Я принимаю, – Таури уселся, скрестив ноги. – Давайте сюда котаху…

Дверь ушла у Тони из-под руки, и он оказался лицом к лицу с Вегой. Рыжие волосы были встрепаны пуще прежнего, юбчонка казалась еще короче, а вырез кофточки – глубже. Взгляд сапфировых очей остановился на Нике, которая замерла на краю постели.

– Ты?… – Глаза полыхнули синим огнем. – Ах ты сучка! – выдохнула Вега, по щекам разлились алые пятна. – Дрянь!

– Катись отсюда, – велел задержала.

– Пусти. – Вега думала прорваться в номер, но Тони заступил дорогу. – Вот, значит, как! – вскричала рыжая. – Новый человек на порог – она к нему шмыг. Ого! Знал бы Густав!

Ника вспыхнула, сунула кошку Таури в руки и встала.

– Извините, – сказала она холодно. – Вам эти разборки ни к чему.

– Пошла, пошла, – громила оттеснил Вегу от двери и сам вышел в коридор; Ника вышла следом.

– Доброй ночи, – попрощалась она с космоспасателем.

Прижимая кошку к груди, Таури повалился на постель и закатился откровенным хохотом. Ей-ей, скучать тут не придется!

Мурлышка вылизала лапу, свернулась в клубок и доверчиво заснула.

Дни, когда на «Каскад» приходила регулярная почта, вдруг стали менее радостными и светлыми, чем прежде – по крайней мере, для командира корабля Айвена Торсона. Нет, жена Иринка была вовсе ни при чем, на нее было бы грех жаловаться. И все же, за командирские грехи, появилась у него эта головная боль: придет гипнокристалл или не придет? Не самому Торсону, разумеется, а Таури Берку, лучшему другу, с которым отучились в Академии три года до специализации, вместе выдержали экзамен на будущих спасателей и вместе же с отличием окончили престижный факультет. Век бы не видать того престижу. Что ни говори, собачья у спасателей жизнь: самые уважаемые, самые высокооплачиваемые, элита космофлота, неделями маются они в глубоком космосе, бьют баклуши и жиреют на казенных харчах, потому что – слава Богу! – редко-редко произойдет что-нибудь, к чему они могли бы себя приложить. Но это к слову, а вот Берк… Да нет же, офицер он прекрасный, по службе никаких претензий. Однако в личной жизни – угораздило его!