Заметив это, Мики бросил свою разведку и присоединился к нему. Они побежали вместе к остову оленя и, когда были от него всего только в двадцати ярдах, принуждены были спрятаться за ближайшую груду камней, чтобы наблюдать оттуда. То, что они увидели, заставило их смутиться и остолбенеть. Две громадные совы, одна белая, а другая коричневая, отдирали мясо от костей и пожирали его. С другой стороны из-за невысокого кустарника выходила волчица. С облезлой спиной, с красными глазами, с лохматым хвостом, извивавшимся, точно змея, она была похожа на злодейку и серой, мстительной тенью прокрадывалась на открытое место. Отвратительная внешне, она все-таки не оказалась трусихой. Она бросилась прямо на белую сову с таким рычанием и стремительностью, что это заставило Мики еще плотнее припасть к земле.
Волчица глубоко вонзила свои клыки в перья белой совы. Захваченная врасплох, сова, наверное, лишилась бы своей головы еще раньше, чем успела бы приготовиться к борьбе, если бы не сова коричневая. Подняв от оленьего мяса свою измазанную кровью голову, она с пронзительным горловым криком, с таким криком, какого не бывает больше ни у одного живого существа на свете, бросилась на волчицу. Она вонзила ей в спину свой клюв и когти, и волчица выпустила свою жертву из пасти и яростно бросилась на своего нового врага. Таким образом, на некоторое время белая сова была спасена, но зато на долю коричневой выпала самая трагическая судьба. Каким-то случайным, счастливым движением волчице удалось схватить своими длинными, зубастыми челюстями ее за огромное крыло и буквально вырвать его из тела. Визг агонии, который испустила коричневая сова, говорил о смерти; тогда белая сова поднялась на воздух, несколько поколебалась и затем быстро и с такой силой опустилась на спину волчицы, что у той подкосились ноги.
Белая сова глубоко запустила волчице под кожу свои острые когти и с мстительностью и с жестоким упорством вступила с ней в борьбу не на жизнь, а на смерть. В этой схватке волчица почувствовала около себя призрак конца. Она бросилась на спину и стала кататься из стороны в сторону; она громко завыла и забарахталась ногами в воздухе в тщетных усилиях освободиться от острых когтей, все глубже и глубже впивавшихся в ее внутренности. Белая сова цепко висела на ней, перекатываясь вместе с нею с боку на бок, хлопая своими гигантскими крыльями и сжимая свои когти с такой хваткой, какую была бы не в состоянии разжать сама смерть. А тем временем на земле умирала ее коричневая товарка. Кровь вытекала у нее из раны на боку, но, уже видя перед собою призрак смерти, она все-таки старалась напрячь последние усилия, чтобы хоть чем-нибудь помочь своей заступнице. И, героиня до конца, белая сова не разжимала своих когтей, пока не умерла и сама.
Волчица поплелась в ближайшие кусты. Там она освободилась от громадной совы. Но все ее тело было исполосовано глубокими ранами. Кровь текла у нее из живота, и по мере того, как она старалась пробраться в самую чащу, за ней оставался ярко-красный след крови. Пройдя с четверть мили, она повалилась под ветви молодой сосны. И здесь немного позже околела.
Для Мики и Нивы эта свирепая схватка еще более расширяла рамки скромного, но с каждым днем увеличивавшегося понимания тех загадок, которыми так полон был мир. Они и сами убивали животных – Нива своих жуков, лягушек и шмелей, Мики – своих кроликов, и только потому, что им обоим хотелось есть. Они проходили через те опыты, которыми с самого их первого вступления в жизнь доказывалась существовавшая кругом азартная игра со смертью. Но для такой бесполезной и ненужной борьбы, которую они только что видели своими собственными глазами и которая происходила вот тут на открытом воздухе, так сказать, у самых их дверей, требовалась какая-то высшая точка напряжения – и это дало им новую точку зрения на жизнь.
Много времени прошло, прежде чем Мики вышел вперед и стал обнюхивать дохлую сову. Теперь уж у него не было ни малейшего желания подбежать к ней и в порыве ребяческого торжества и жестокости начать ощипывать с нее перья. Теперь уж в нем вместе с большим пониманием родились и новые силы, и новые знания. Смерть этих обеих сов научила его признавать бесценное значение молчания и осторожности, потому что он теперь знал, что на свете есть много живых существ, которые не испугаются его и не убегут при его появлении от страха прочь. Теперь уж он отбросил в сторону свою безбоязненность и вызывающее презрение к крылатым существам; он понял, что земля принадлежит не ему одному и что для того, чтобы получить на ней для себя хоть маленький уголок, он должен будет сражаться так, как сражались вот эти волчица и две совы.
Читать дальше