Валерий Воронцов - Загадочные острова и неправильные пираты

«Это что за колбаса?» – возглас, на моем личном наречии означавший, что попалась крупная рыба, раздавался довольно часто. Взрослые управлялись с бреднем, а я по молодости лет бегал с ведром по берегу, выбирал пойманную рыбу, помогал выпутывать из сети ветки и траву, рвал крапиву и перекладывал ею рыбу, чтобы она не испортилась на такой жаре. Короче, помогал, чем только мог.

В промежутках между забродами, пока у взрослых был перекур, я успел развести костёр, разделать сусликов, и добавив несколько картофелин и луковиц, сварить знатную шулемку. За это варево во время обеда я получил особую благодарность. Наверное, не зря говорят: «В поле жук – мясо». Поскольку все ведёрко варева было истреблено в течение нескольких минут, а о добавке можно было только мечтать, обед не занял много времени.

После обеда взрослые залегли в пахучую луговую траву и вздремнули с часок, а я, пользуясь абсолютной свободой, обошёл соседние озера, благо их здесь было предостаточно. Причем меня почему-то притягивали именно заросшие, закоряженные озёра. В одном из них, я выковырял из ила огромного карася, уже довольно сильно нагревшегося на солнце, но ещё живого, в другом – нашёл вершу из прутьев ивы. Судя по ее состоянию, она была поставлена еще в прошлом году, зимой, и благополучно простояла до сих пор. Такое бывает не часто, но иногда случается. Поставит, к примеру, рыбак зимой вершу в проруби, пару раз проверит – всё нормально. А потом придёт как-нибудь после хорошей пурги и не только вершу, но и озера того найти не может.

В этой верше, в основном, были тухлые караси, видимо попавшие в вершу довольно давно, но каким-то образом там оказался и довольно большой живой налим, хотя в этих озерах налимы попадаются очень редко.

Ну, а в верши, тем более, в дырявые, они вообще никогда не попадаются. Так что пришлось изрядно потрудиться, чтобы его благополучно пересадить в ведро.

Когда я подошёл к взрослым, перекур с дремотой уже кончался, и мы дружно, но уже правда не с таким азартом как утром, пошли продолжать таскать рыбку из пруда, то есть из озера.

Начав с ленцой, и не совсем охотно, все разошлись. Некоторые перебрались на соседнее озеро, посчитав, что на нетронутой «ниве» «урожай» будет намного богаче. Но мы ошиблись. Здесь, конечно, тоже был неплохой улов, но видимо, в первом озере мы уже подняли такую муть, что вся рыба поднялась со дна и поэтому, в сеть шла более «охотно».

Нашим самым большим уловом на этом новом озере стала большая ржавая железяка, которая зацепилась так плотно, что распутывать пришлось всем вместе и заняло это не менее получаса. Когда я эту железку выволок на берег и стал рассматривать, то никак не мог понять – что же это такое? Взрослые, сначала просто махнули рукой, ерунда всё это. Что здесь может валяться интересного или хотя бы заслуживающего нашего внимания? Разве только доспехи времен Чингиз-Хана, но с тех пор железо в воде вряд ли бы сохранилось. Поскольку всё равно наступил стихийный перекур, интерес к находке всё же появился, и её стали рассматривать более внимательно. Я, как заправский археолог, принялся очищать этот предмет от грязи и посторонних включений. Вначале, это был просто бесформенный кусок ржавого железа. Когда я очистил его от грязи, налипших ракушек, приставших камушек и водорослей, стала вырисовываться какая-то необычная конструкция.

По сути, это была ржавая рамка, к которой по бокам крепились небольшие, но довольно массивные колёсики. И ещё, из неё торчала какая-то кочерга. В рамке было довольно много отверстий, но распознать, которые из них делал человек, а которые – ржавчина, было практически невозможно.

Тогда все стали высказывать свои мнения, которые, в основном сводились к тому, что это остатки какого-то сельскохозяйственного орудия.

Чуть попозже, высказал своё мнение и мой отец. Он сказал, что это, скорее всего тележка от пулемёта типа «Максим». А лежит тут она со времен гражданской войны.

Время было смутное, воевали все и со всеми.

Люди, вдоволь навоевавшись, стали расходиться по домам. Они старались избавляться от оружия, а более простого способа избавления, чем кинуть в озеро, и придумать трудно. Даже если кто-то и найдёт – пойди, докажи, что этот пулемёт мой.

А для меня самым интересным было то, что отец проговорился о пулемёте к этой тележке, и что он, скорее всего, лежит поблизости, но, судя, по состоянию тележки, от него осталась лишь труха да ржавчина.

На моё предложение: «Давайте поищем, может, пулемет найдем!» – взрослые ответили недоумёнными взглядами. Память о недавней войне была ещё живой, и неприятности, связанные с оружием – это и детские забавы, заканчивающиеся взрывами и увечьями, и взрослые «разборки» с использованием трофейного и наградного оружия, и ржавый пулемёт – это лишь повод для лишних расспросов и допросов в «органах».