Елена Асеева - Путь Святозара. Том первый

– Помни, сын, что слова обладают могучей силой, иногда даже опасной. Но чем глубже ты постигаешь магию, чем сильнее и могущественнее становишься, тем становись более осторожным. Будь мудрецом, помни, что заговоры, присухи и обереги, которые ты постиг, попав в недостойные руки, могут стать опасными для людей.

Керк слушал и понимал, о чем говорит отец. Очень часто в такие моменты он почему-то вспоминал об Эрихе.

Однажды, после очередного занятия с правителем, Керк вышел из светлой комнаты, и, направляясь к себе в опочивальню, внезапно увидел, что впереди него кто-то метнулся от двери по коридору, он прибавил шагу и на лестнице догнал Эриха.

– Ты что тут делаешь? – не удержался от вопроса Керк.

Эрих с ненавистью посмотрел на брата, подобно дикому зверю желающему напасть на свою жертву, а посему готовящийся к прыжку, он замер на месте, его тело судорожно вздрогнуло, в глазах блеснули ярые черные блики. На тонких губах вроде набрякших алым светом шевельнулись, точно ползущие в разные стороны кровавые змейки, и гневливо он прорычал в ответ:

– Что надо, то и делаю. Я, может, тоже уроки беру, – затем он мгновение медлил и вовсе со жгучей яростью добавил, – мерзкий рыбак! Нашто ты сюда приехал, от тебя воняет тухлой рыбой, если не хочешь получить кинжалом в спину, убирайся из моего дворца! И поживей! – Эрих стремительно повернулся и побежал вверх по лестнице к себе в опочивальню.

Керк был потрясен. Не ожидал он услышать такие страшные слова и мысли брата. Его всколыхнул сам помысел того, что брат может столь спокойно говорить о такой подлости, как удар ножом в спину.

Некоторое время он стоял на лестнице, а потом, неторопливо поднявшись по ней, вошел в коридоре. Было уже поздно, и Борщ его не провожал. Мрачный темный коридор после слов Эриха внушил Керку страх. Но юноша знал, что страх легко прогнать, он глубоко вздохнул и тронулся к своей двери. Проходя мимо комнаты брата, он неожиданно почувствовал, будто то узрел, что Эрих приник и, тяжело дыша, уткнулся лбом в дверь. И Керку почему-то стало жалко брата, он остановился около двери и шепотом стал говорить оберег на усыпление врага – этому заговору отец недавно обучил его: «Вылетал ворон из-за Смородины реки, Смородины реки, огненной реки, разбросал по крутым берегам злобу да злость. И вышла грозная туча, громовая стрела от огненного лука Бога Перуна. И пролился дождь, и покорилась им злоба и злость. И как дождь воды пролил, так ты меня сына Ярила, внука Богомудра, Керка не тронул. И как от воды камни отпрядывают, и пузыри отскакивают, так и ты, глаза закрыв, в сон впади. И слово мое крепко!» – сказал те слова заветные Керк и прислушался. А за дверью дыхание Эриха выровнялось, и ощутил юноша, каждой крупиночкой своей кожи, что и глаза брат сомкнул. Вспомнил Керк слова отца, что действие заговора зависит от способности сделать живой саму мысль, и сызнова повторил оберег, а когда закончил его сказывать, услышал, как отяжелевшее тело Эриха опустилось на пол.

– Спи спокойно, брат, – сказал довольный собой Керк и направился к себе в опочивальню.

Ранехонько поутру, когда солнце слегка позолотило край небосвода и его теплые лучи, просквозили, словно продырявив, через дерева и травы, легли широкими полосами на колыхающиеся воды, Керка разбудил доброжил. Юноша открыл глаза и удивился, оно как на ложе нынче сидел не только старичок – доброжил, а еще и его собратья: дворовой и винный жихарь. Дворовой обликом походил на старичка – доброжила, такие же черты лица и также весь покрыт седенькой шерсткой. Вот только красных сапожек у духа не было, да и вообще у дворового стопы заменяли маленькие серые, с лощеными боками копытца, один-в-один как у лошади. Ведь живущий во дворе, дворовой, значился хозяином всех домашних животных, а во дворце правителя осуществлял уход за лошадьми. Жихарь хоть и был такого же роста, что и доброжил с дворовым, но в отличие от них не имел копытец, ни волосатых ладошек, черты его лица были схожи с бараньими. И вместо седенького цвета волосы, бородушка и вьющиеся усы имели белоснежность, подобно выпавшему давеча снегу, потому как сберегающий хлеб от всякой напасти и беды, дух зачастую показывался людям в образе белого барана.

И с дворовым, и с винным жихарем Керк уже давно познакомился. С одним – во дворе, а с другим – в овине, куда ходил с Дубыней, впрочем, в гости к нему они еще никогда не приходили. День тока-тока зачинался и в парящем полумраке юноша все же отчетливо разглядел своих гостей. Он низко склонил голову в знак приветствия и в ответ получил поклоны, а потом спросил, снедаемый любопытством: