Денис Шулепов - Сорока

– Читай до конца.

Она начала читать.

И дрожь волненья пробегает вновь по телу,

Когда приходит образ твой в ночи;

И я к тебе тянусь, стремлюсь несмело,

Как бабочка на зов ночной свечи.

Твой образ мимолётен, как виденье,

Твой аромат дурманит разум мой.

Душа, как птица в клетке: вся в смятении

И я теряю снова свой покой.

Я чувствую себя рабом богини,

За благосклонность я твою готов отдать

Всё то, чем дорожил и жил доныне,

И милость от тебя, как дара ждать.

Твой образ каждый раз приходит ночью,

И сон мой рушится, как самый хрупкий мир.

Мне не найти покой – я знаю точно.

Богиня ты!

Нежданный мой кумир.

– Красиво. И что? – она посмотрела на брата. – Постой… Ты это сам написал?!

Аркаша кивнул.

– С ума спятил?

– Похоже…

Катька глубоко вздохнула и задумчиво посмотрела на брата. Пожала плечами, возвращая листок.

– Чего-чего, а что стихи будешь писать – не ожидала.

– Сам не ожидал. Во время перекура на работе – бац! и попёрло.

– И что ж делать будем?

– Ничего… переживём, – Аркаша грустно усмехнулся. – Буду вести себя как обычно, а там поглядим.

– Не боишься, что уведут?

– Если не увели до сих пор, потерпим ещё чуть… Между прочим, вдруг у неё друг есть. Как думаешь?

– С трудом верится. Она слишком любит себя. Мне так показалось… А хочешь, я Макса расспрошу?

– Расспроси. Только так, между делом.

– Замётано. Слава Богу, ты серенады не поплёлся петь под окнами.

Аркаша услышал как открылась входная дверь.

– Предки пришли. – Он сложил листок и сунул в карман.

Неделя медленно, но шла к концу. Пятница. Аркаша пребывал в прекрасном расположении духа. На работе выдали премию за добросовестный труд, что стало неожиданностью, так как он думал, грамоты, благодарственные письма и премии за добросовестный труд канули в Лету вместе с утопическим светлым будущим коммунизма. Но, похоже, ошибся. И ошибся приятно. Неожиданно приятно.

За работой и домашними хлопотами (они с отцом по вечерам реконструировали подпол – живут на первом этаже) думы о Лене постепенно отодвинулись на второй план. И сейчас, подходя к дому, мысли его были о еде и о Сашке, с которым он хотел, как обычно по пятницам, попить пива. Пора было начинать выходные. Тем более, на носу дискотека.

Дома никого: уходил первым, приходил первым. Стянул кроссовки, прошёл на кухню поставить чайник и…

И тут зазвонил телефон. Кто говорит? Слон.

…встал с чайником в руках, решая: поставить его на газ или же взять трубку.

Так и не решив, он подошёл к телефону с чайником в руках.

– Алло.

– Аркаша, ты?.. Привет. Слушай, Аркаш, можно зайти к тебе? Мне срочно с тобой нужно поговорить, – звонит Ромка.

– Если срочно – говори. Куда спешишь, пожар где?.. Хуже!?.. Ну… Приезжай, раз уж тет-а-тет и хуже пожара… Но ты только слишком не торопись, а то я после работы, голо-о-одный… Через час? О’кей, жду, – Аркаша подержал трубку, слушая гудки, будто те могли что-то добавить, положил и озадаченно хмыкнул. Недобрый червячок шевельнулся в душе. Но тут сильнее зашевелился червячок в желудке, и Аркаша вернулся на кухню. И поставил чайник на газ в тот самый момент, когда пришла с работы мама.

В ожидании Ромки Аркаша разглядывал фотоальбом, вспоминая, при каких обстоятельствах и по какому случаю были сделаны фотографии. Аркаша обожал фотографироваться, особенно с друзьями, поэтому чаще всего это происходило спонтанно и без особых случаев. Просто весёлое времяпровождение. Из воспоминаний Аркашу вырвал звонок в дверь. Открыл отец, Аркаша услышал голос Ромки и взглянул на часы. «На двадцать минут раньше. Великий, видать, пожар» , – подумал он.

Ромка вошёл в комнату, когда Аркаша убирал альбом в стол.

– Здорово, пожарный. – Аркаша выпрямился, протягивая руку.

– Привет. Почему пожарный?

– Так ведь пожар у тебя. Весь в пене, смотрю.

– А-а… извини, не усидел. – И уселся на Аркашину кровать.

– Рассказывай, что за переполох в доме Облонских.

– «Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты…»

– И кто же гений чистой красоты? – до неприличия догадливый червячок снова зашевелился в Аркашиной душе. – Хотя, постой. Угадаю. Лена?

Ромка удивленно посмотрел на друга выпученными глазами.

– Тебе кто сказал?

– Говорю же – угадал. Иногда нужно заставлять работать серые клеточки, как говорил Пуаро.

– Тебе точно никто не говорил?

– Кто бы мне мог сказать, интересно?