Илья Либман - Мармеладные каникулы

На следующий день мы встретились с Дианой и играли в теннис прямо с утра. Солнце начинало печь поиюльски, и меня беспокоила мысль, что мне делать с ней после тенниса – не везти же ее сразу домой к Джеки: она ведь работать ей не даст да и жить тоже.

Надо заметить, что играла она со мной как бы в пол силы, отвлекалась на соседние корты – будто хотела увидеть кого-то, но выиграть мне не давала, несмотря ни на что. Меня это обстоятельство сердило, и было видно на моем лице: и когда мы менялись в очередной раз полями и проходили друг около друга, она сказала, чтобы я не думал, что я слабак – это просто она в прошлом чемпионка и ракетку держит с 5 лет.

После тенниса мы решили посидеть в парке. Она оказалась интересной собеседницей на бродвейские темы: я спрашивал ее, а она отвечала, не односложно, как здесь это принято, а настолько развернуто, что я подумывал, что она просто использует меня как свою будущую аудиторию. Я внимательно и слушал и кивал.

Время пронеслось незаметно – можно было ехать по домам, но на всякий случай я решил предложить ей заехать ко мне домой, может быть закусить или принять душ, думая, что получу отказ, ведь квартира Джеки была всего в 5 минутах езды от моей.

Она сказала, что именно этого от меня и ждала приглашения, а иначе бы просто напросилась: ей интересно, видите ли, было всегда знать, как живут интеллигентные одинокие мужчины не самой первой молодости. Звучала она предельно серьезно, как какой-то этнолог при организации объединенных наций, посещающий гетто «отверженных» по служебной необходимости. Мне нечего было делать, как сказать «be my guest».

Моя квартира в то время представляла собою не слишком жилое место – в ней было все новое и отремонтированное. Я готовился к ее продаже, и поэтому установил новую кухню и отремонтировал обе ванные. Когда мужчина живет один, все бывает предельно просто: нет немытой посуды и не стираного белья, нет не выбрашенного мусора и гор непрочитанной почты, нет также и многого другого, но не в этом суть.

Мы приехали и разошлись по ванным. Я подумал, что будет неприлично не предложить ей чего-нибудь поесть и попить, поэтому помылся быстро и поспешил к холодильнику. Все было на месте: бутылка итальянского столового вина, значительный кусок копченой форели, овощи и листья для салата. Я вышел из кухни. Диана мылась во весь голос: она что-то пела довольно громко. Я только покачал головой и присел посмотреть телевизор, пока суд да дело.

На одном из каналов показывали полуфинал по теннисуиз Англии.

Пение прекратилось, и я почувствовал, что она стоит за моей спиной. Не поворачиваясь, я спросил, не хочет ли она закусить или попить чего-нибудь.

Она сказала, что чуть позже, когда закончится сет.

Во время перерыва для рекламы, я отправился на кухню за чем-нибудь попить. Ее я увидел, возвращаясь в комнату. Диана сидела верхом на кожаном валике дивана, с полотенцем, накрученным тюрбаном на голове, с телом ничем не прикрытым. Непроизвольно мои взгляд скользил и тут и там, я и не собирался этого скрывать. Что меня позабавило особенно – это абсолютное отсутствие волос. Я подошел к ней со стаканом воды и сказал, что она выглядит как пупсик-голышок. Она спросила меня, что это значит. Мне пришлось ей рассказать про массовое производство безполых кукол в России, и к чему это это приводит в последствии. Она очень смеялась. Я подумал про Джеки: как она там занята с материалами к презентации. Диана посмотрела на мои шорты и сказала, что мне, гостеприимному хозяину, не стоит скромничать и прятаться и расстегнула мою ширинку.

Я хотел ее коснуться, чтобы не выглядеть последним варваром, но не тут то было – она просто перевалилась спиной на диван и затянула меня на себя. Это было странное чувство – входить во владения без намека хоть какой-нибудь флоры вокруг, совсем иные ощущения, но результат был не плохим хотя и быстрым – я едва успел ее догнать. Диана не хотела лежать ни минуты после. Не хотела она и идти в ванную. Она хотела есть да «еще как». Я нашел ей старую застиранную джинсовую рубашку, которая привела ее в непонятный восторг. Пока делал салат и резал рыбу, она достала стаканы для вина и вроде как искала что-то еще. А может мне это только показалось.

Мы ели нашу форель и запивали полусладкой ламбруской, она рассказывала мне про двух русских художников, которые хотели повесить свои работы у нее в галерее. У нее была своя галерея на 53 улице, наследство от бабки. Я понял, что она очень обеспечена, но думал о том, что она похожа на свою мать во время акта.