Татьяна Авлошенко - Маяк Птичьего острова. Хроники земли Фимбульветер

– Значит так, – богатырка не спеша засучила рукава синей с зеленой каймой мантии медицинского факультета, явив миру мускулистые руки, – Будете приставать к ребенку, оторву все в три приема. Вопросы будут? Нет? Тогда брысь!

Хельгиных гонителей как ветром унесло. Про свирепость женщин корабельных кланов – а беловолосая медичка по всему была из них, – ходят легенды по всей Фимбульветер.

– Ты куда сейчас? – обернулась спасительница к Хельге. – Пойдем провожу, дураков, вишь, много.

Сдружились они легко, ни возраст, ни разные факультеты тому помехой не были. Астрид, мужняя жена и мать двоих детей, учила Хельгу, единственную девочку в семье, удравшую от опеки родителей и пяти старших братьев, и как вести в доме хозяйство, и как дать отпор обидчику, наставляла, когда его можно просто игнорировать, а когда нужно «сразу в глаз».

Астрид была одинока в Гехте. Семья ее осталась «при кораблях» в суровой бухте на севере, а в Университете она приживалась трудно. Громогласную порывистую корабельщицу, отнюдь не соответствующую идеалам городской красоты, с непривычными манерами и странным говором многие считали грубой и неотесанной. Чего стоили одни только мощные морские сапоги («Ну не шьют на меня ваших туфель-то!»). Университетский люд сторонился Астрид, а ей, пытливой, искренней, очень доброй и заботливой, хотелось дружить, разговаривать, делиться с кем-то, вместе докапываться до истины.

Это было хорошее время. Была осень со стычками в Университете, и вечерней беготней из дома в дом, с книгами, театром, умными разговорами и девичьей болтовней, песнями и смехом, был барк по кружкам, сладости в вазочке и мешочек с соленой рыбой, и припрятанные к зимнему празднику Нюсне подарки.

А потом был стук в дверь на рассвете, и суровая сумрачная Астрид в дорожном плаще, и ее молчаливые соплеменники верхами, и оседланный кхарн.

– Тато умер, – сказала Астрид. – Мне домой нужно. А ты, дево, учись. Ничего не бойся. Ты справедливая, хорошо закону служить будешь.

Обратно в Университет Астрид уже не вернулась.

И вот Астрид Леглъёф в нашем доме.

– Ну-ка, ну-ка, – приговаривала она, – поворачивая Хельгу перед собой. – Вижу, что из белой мышки с дрожащим хвостиком хорошая крысильда выросла, любому коту жару задать способная. Слышала, мати, все про тебя слышала. Хесса Къоль! А это все твои? Знакомь. И берегись, если они про Астрид не знают.

Наверное, говорить тихо Астрид просто не может. Привыкла перекрывать голосом шум штормового океана, вот и грохочет на весь дом. Они с Хельгой засели в гостиной, мы с Гердой у меня на втором этаже. Что говорит сестра, не слышно, зато Астрид – каждое слово.

– Что тато за волны уйдет, никто и подумать не мог. Сколько раз он так: в бане разогреется и в прибой ныряет. А тут от легочной хвори за неделю сгорел. Не иначе сглазили его. На южном берегу у баб глаза злые. Если уж пришлось к той земле пристать, надо потом весь карбас, от носа до кормы, от правого борта до левого шерстяной метелкой подмести. Так вот, отца схоронили, кому «Белуху» принимать? Братьев у меня нет, Лейф, старший мой, еще маленький был, остальные вообще не в счет. Рагнара бы наши шкипером назвали, но он в ту пору в океане был. Да и как, одной ногой на «Вороне», другой на «Белухе»? А ждать долго нельзя, если карбас за год ни разу вокруг Фимбульветер не обойдет – мертвый корабль. Шкипер я, Хельга. Достоверный дальний шкипер, океаном признанный.

Хельга что-то тихо сказала, Астрид сочно рассмеялась в ответ.

– Да что они, дураки сухопутные, понимали! Шкиперша – это шкиперова женка, сама может всю жизнь на берегу просидеть. Но ничего зазорного в прозвании этом нет, а я ж и вправду и шкипер, и шкиперша, Рагнар мой много дольше меня карбас водит. А про тебя я слышала, хвалят люди. Молодец, мати, и при деле, и при семье. А брат твой…

Дальше выяснилось, что скромностью Астрид не отличается. И предположения у нее…

Мы с Гердой сидели на кровати, сосредоточенно чесали в четыре руки пузо млеющему Вестри и отчаянно краснели, не смея взглянуть друг на друга. Где сейчас Оле? Услышит чего доброго строгий Гердин отец, что про нас люди думают, и такой разгон устроит, что год с лишним, до совершеннолетия и свадьбы, по разным углам сидеть будем.

Уф, мудрость Драконов, Хельга смогла что-то объяснить прямолинейной корабельщице, и старая подруга взялась за обсуждение жизни самой хессы Къоль.

– А что у тебя всего одна дево, да и ту родителям скинула? Дитев надо много. Что говоришь? А как же тогда мы с Рагнаром? По две трети года не видимся, а то и больше, если кто-то на зимовье застрянет. Но вот с тех пор, как «Белуху» вожу, к двум сыновьям еще трое. И хоть бы один белобрыска, мати на радость. Все, паршивцы, чернявые Рагнарсоны. Может, девочку родить, хоть она в меня удастся? А что? В других семьях и того больше. Потому и роду корабельному перевода нет. В океан уходим, а вернемся ли, и ведьма не скажет. Зато когда ждешь долго, потом вдвойне слаще. А у тебя и мужичонко вроде ничего.