Татьяна Авлошенко - Маяк Птичьего острова. Хроники земли Фимбульветер

Гудрун, склонив голову над вязанием, ласково улыбается. Она любит, когда все дома.

А завтра целый свободный день.

Вернулась из банного уголка Хельга. Лицо чуть осоловелое, распущенные волосы почти достигают колен. Перекинув тяжелые пряди вперед через плечи, сестра присела на скамеечку перед камином и достала из кармана капота гребень.

Герда мигом подорвалась из своего кресла.

– Хельга, душенька, можно я?

Хельга протянула Герде гребень и откинула голову.

Косы сестры действительно чудо. Бледное золото стекает, струится между зубцами гребня. Кажется, еще длиннее становятся волосы Хельги, вот достигли они пола, сейчас ручейками расплавленного металла потекут, заполняя собой комнату. Как в сказке про красавицу-мастерицу Сигриву, что жила в городе Брогне близ Ночного хребта. На весь свет славилась Сигрива длинными золотыми косами и искусством прядения. Когда подступили к родному городу девушки враги, их предводитель потребовал вдохновенную пряху себе в жены. А иначе быть на месте Брогна засыпанному солью пепелищу. Хорошо, ответила красавица, только дайте прежде работу закончить, из того, что на прялке, нитку до конца скрутить. Заподозрил вражеский предводитель, что мастерица обманет, будут жители города ей тайком шерсть приносить, и никогда работа не закончится. Отвели Сигриву в горы, в тайную пещеру.

Вот последние шерстинки на прялке скрутились в ровную крепкую нитку. Что делать теперь Сигриве, как отсрочить ненавистное замужество? Отрезала тогда мастерица свои длинные косы, стала из них пряжу сучить. Надолго ли хватит? Нет, казалось бы, только косы красавицы за ночь еще длиннее, чем были, отросли.

Так с тех пор и прядет Сигрива. Словно посреди золотого моря сидит она, не стареет, не устает, только косы отрезанные каждый раз вдвое удлиняются, а на веретене ни на виток нитки не прибывает. Прядет Сигрива и не знает, сколько в миру лет прошло.

В детстве я мечтал отыскать пещеру златопряхи. Когда узнал, зачем людям нужны карты, разложил на полу в библиотеке атлас Ночного хребта и целый день ползал на коленях, отыскивая город Брогн. Не было такого ни в горах, ни около, ни вообще во всей земле Фимбульветер. Позже в хрониках так же не удалось найти ни единого о нем упоминания.

А мирные семейные посиделки меж тем идут своим чередом.

– Девчонки, – умилился Оле, глядя на Хельгу и Герду. – Девчонки-печенки, съели поросенка! Мы так в детстве дразнились. Девчонкам полагается обижаться и визжать.

– Почему? – выгнула бровь Хельга.

– Так девчонки же! – развел руками Сван.

– Ах так!

Наши красавицы хищно переглянулись, но ни завизжать, ни учинить другую какую каверзу не успели. Раздался стук в дверь, Вестри с лаем кинулся в прихожую, Гудрун последовала за ним и через несколько минут вернулась, сопровождая высокую крупную женщину в темном плаще и широкополой мужской шляпе. Незнакомка прищурившись, внимательно оглядела всех нас, довольно кивнула.

– Ну, здравствуй, Хельга.

– Астрид! – вскрикнула сестра и, вскочив со скамеечки, бросилась гостье на шею.

Астрид Леглъёф была для нашей семьи кем-то вроде персонального духа-хранителя Хельги. Сестра поминала ее не часто, но всегда добрым словом, а саму легендарную особу никто кроме Хельги и не видел. Но именно благодаря ей студентка Къоль не сбежала из Университета уже через три недели после начала занятий, сохранила веру в людей, а также, по особому мнению Гудрун, не померла от голодухи и запущенности.

Астрид Леглъёф, старшая дочь вожака корабельного клана, была на десять лет старше Хельги по возрасту и на три курса – по учебе. Когда сестра поступила на юридический, корабельщица благополучно получала знания на отделении повитух. Которое и слыло лучшим выбором для желающей учиться девушки. Юридический же факультет издавна считался мужским царством, и появление там Хельги многие восприняли как личное оскорбление. Началась жестокая травля, студенты были готовы убрать нахалку из Университета любой ценой. Хельга ночами плакала в подушку, а днем ходила, сжимая рукоять спрятанного в рукаве мантии стилета. Друзей и заступников у сестры не было, а жаловаться родственникам или ректору ей было стыдно.

В тот день ее снова загнали в коридоре. Вжимаясь спиной в стену, Хельга тоскливо смотрела на преследователей. Что сегодня?

– Зачем мышку обижаете?

Высокая беловолосая девушка спокойно раздвинула плечом будущих юристов, – Отойди-ка, малой! – и встала рядом с Хельгой.