blackpost - Последняя битва. Хроника прошло-грядущей войны

Поскольку в таком состоянии время течет и соответственно воспринимается по иному, определить, сколько шёл немыслимо. Там лишь миг, здесь день год, или наоборот. Однако, все-таки одолел этот заслон и, вывалившись из неописуемого состояния, очутился у восхитительного водопада. С высоты метров в сто поток, не поднимая брызг, падал в неподвижное зеркало озера. Натешив взгляд чудным видом, поплыл к водопаду.

Вода наполняла тело такой ошеломляющей мощью, что начал понимать, как удавалось изображать ураган во время сражений. Иногда погружаясь под воду, плыл ни куда не торопясь, насыщаясь покоем и силой. Водопад скрывал вход в пещеру. Поднырнув, вынырнул уже совсем в другом мире.

Пещера начиналась тоннелем. Выбравшись на сушу, пошёл по ровному и почему-то теплому полу. Тоннель петлял, поднимался, опускался, поворачивал в совершенной темноте, и я передвигался, используя другие чувства.

Мы видим, лишь отраженный от предметов свет. А свет есть поток колебаний. Колеблется же в мире всё. Только колебания эти имеют разные характеристики. Мозг способен анализировать колебания всякого рода, а информацию он получает ото всех органов чувств. Поэтому можно воспринимать мир и, не пользуясь отраженным светом.

Пока шел, в голове проносились картины прошлого и будущего, но проносились не с целью дать информацию, а напротив, очистить сознание. Наверное, туда, куда направляюсь необходимо прийти совершенно чистым. Все картины, независимо от содержания воспринимались благостно, не просто безразлично, а именно благостно. Только так можно безопасно для окружающего мира и для себя очиститься от эмоционального груза.

Вот и дверь, знак солнца и ключа, и надпись – «войдя, нельзя вернуться». Для тех, кто понимает, это значит, что выйдешь уже другим. Надпись и знаки светились в темноте или так казалось, во всяком случае, я видел их и обычным зрением.

Толкнув дверь, вошёл в освещенный куполообразный зал. Стены и пол испещрены надписями. Мог бы их прочесть, но сейчас я здесь не за этим. В центре зала на постаменте или вернее над ним висел, переливаясь всеми цветами Камень.

На полу, свернувшись калачиком, спал дракон. Дракон – хранитель драгоценности. Дышал он ровно и редко. Я подошёл к нему и опустил руку на теплый влажный нос. Он открыл глаз и улыбнулся, и даже как то совсем по-кошачьи мурлыкнул.

– Привет, малыш. Скучаешь?

– Привет, Кара. Что так долго?

Вот значит, как меня зовут. Да, знакомое имя, как же я мог забыть? А этого юного дракона так и зовут – Малыш, я-то его сначала просто так ласково назвал, а это его имя. Разумеется драконье имя у него другое. А я, увидев его когда-то в первый раз, дал ему такое имечко. Уж очень он умильным показался.

– Ты что, начал чувствовать время? Или да, ты слишком был молод, когда заступил на пост. Тебе бы ещё играть и развлекаться, а приходится нести службу.

Малыш вздохнул, как будто уже прожил жизнь и стоит на крою, всё познавшим дряхлым драконом. Это потрясло до глубины души. Детские, наивные глаза, еще не сформировавшееся до конца тело и такой вздох! Бедняга, я ничего не могу сейчас сделать, но когда придёт время.

Драконы на нашей стороне. Тех, кого я называю ящерицами, мы породили вместе с драконами. Они плод нашей роковой любви. Поэтому они и не драконы и не люди. Но вместо того, чтобы ещё сильнее скрепить узы нашей дружбы с драконами они стали врагами и тем и другим.

– Тут я чувствую всё и ничего, – совершенно опустошённым голосом прошептал Малыш.

– Ничего, ничего, сейчас я подойду к Камню, и всё пройдёт. Ты не будешь таким грустным. Прости, я проделал длинный путь по сломанному миру, и я спешил, как мог.

С такими словами двинулся к постаменту. Камушек держался чуть лучше, и старался не показывать, насколько ослаб, всё же он намного старше дракона.

Простерев над ним руки, закрыл глаза. Мы стали одним существом и это существо слилось со вселенной. Так восполняли силы, пока не восстановили их целиком.

Убрав руки от Камня, открыл глаза. Всё преобразилось до неузнаваемости. Малыш даже подрос и светился, как ёлочная игрушка. Камень тоже изменился, сияние его уходило куда-то далеко за стены пещеры. Причём, я уверен, что очень далеко, точнее, на то расстояние, которое он и должен питать своим сиянием. Все радовались жизни, как будто еще мгновение вечности назад не они с нею прощались.

– Вот и славно, теперь я за вас спокоен.

– Да, можешь не беспокоиться, иди, тебя ждут.