Руслан Абубакиров - Родня. Пересохшее русло

– Раечка пересказала. Я еще смотрю, она вся бледная на веранду заходит… ну, думаю: «жара, конец июля, беременная», я еще посуду мыла…

– Тетя, ну давайте уже как-то вот без этих «основных» подробностей – резко оборвал ее Тимур. С дипломатией у него всегда было "не фонтан". На «три с минусом».

– Какой ты все-таки вредный бываешь, – проскулила Фаина и продолжила, – а потом смотрю, она пропала. Я прямо как чувствовала. Выбегаю к гаражу, а она куда-то уже выезжает на своем джипе этом, огромном… Да как газанет, аж дымом сизым… и еще следы на бетоне остались… длинные такие…

– Ну! – нетерпеливо влез Тимур. – И?

– И потом ее сосед по даче привез. – в конец расплакалась Фая.

– В смысле? – вскрикнул Тимур. – Тётя Фая, ну не томите а.., ну что значит "привез"?

Фаина поплакала маленько, кивая головой, дескать: «подожди ты уже, ну, сейчас, успокоюсь и расскажу». Высморкалась в бумажное полотенце, оттерла глаза от размазанной туши и, округлив глаза, спросила:

– Так, а ты не знал что ли?

– Уфф.., доведет она меня, да чего не знал-то, ну? С Райкой-то, что случилось? Она в порядке? – нервно затараторил Тимур и потянулся за стаканом с водой.

– Да какой там порядок-то? Машину разбила. В бетонный забор со всего разгона въехала…

–Да ладно!!! – поперхнувшись водой, перебил он ее. – Офонареть! Разбилась?!

– Кудай сахтасын ( "упаси Господи" на каз.яз – прим. автора ). Нет… У нее ушиб плеча, небольшой. И лицо болит, там же эти подушки повылетали, пластмаски.., и все в лицо. А так кости целы, сотрясения, врач сказал – нет. Депрессия, говорит, у нее предродовая, такое бывает.

– Ну, я надеюсь, вы с ним не стали делиться причинами этой депрессии?

– Да ну тебя, честное слово, шуточки ему всё, я сама чуть с инфарктом не слегла. Скорую вызывали. Пока она до дачного поселка доехала я б уже раз пять померла. Медики называется.

– Ну ладно, ладно – извиняющимся тоном сказал Тимур. – Уф-фф… прямо у меня у самого отлегло. Вот можете вы фильм ужасов-то поставить. А ребеночек-то? Малой-то, как?

– Плод в порядке, но при таких её нервных срывах я уже не знаю, чем это все кончится. Аж страшно представить. – Фаина нервно сжала кулаки у подбородка и Тимур заметил как трясутся её руки.

Внезапно разговор прервал приятный, мелодичный звук и Фаина ушла открывать входную дверь. Скрипнули петли, и в коридоре послышалось приглушенное бормотание. Затем раздался тихий стон и спустя пару секунд, в комнату вошли Фаина и Рая. Рая была уже глубоко беременна и живот ее большим овальным выступом торчал из под одежд. На лицах обеих женщин были слезы. Тимур подошел, обнял сестру за голову, прижал к себе и спросил:

– Привет, Райкин. Ты почему мне ничего не сказала?

– Так я думала, ты знал… и молчал; ходил – как все вокруг. Тоже мне – родственнички называется. У вас же на глазах.., перед вами же все происходит. Я с Дамиром разговаривала, а он говорит: «А что я могу сделать?» Дóжила… Два моих брата – в офисе у мужа и всем по фигу… Мам, представляешь? – всхлипывая, выговаривала Раиса, поглядывая на мать.

– Опа, – глаза Тимура расширились, – так я смотрю все в курсе кроме меня что ли? Не.., ну я ее видел, конечно. Она от Москвы курирует казахстанское направление «Металснаба», но я не думал, что она.., что у них.., ну короче – я правда не знал. Веришь мне?

– Я уже никому не верю. – вновь расплакалась Раиса и прижалась к плечу брата. – Поговори с ним. А..? – Тимур прижал ее к себе и погладил по голове. Потом подвел к стулу, посадил за стол и сказал:

– Не плачь, дорогая.., не плачь.., мы обязательно что-нибудь придумаем.

На данный момент он уже не думал ни о себе, ни о последствиях беседы с Глебом, он не задумывался о том, что Глеб его может просто уволить за такое вмешательство в его личное пространство. Он просто и спокойно смотрел на огромный живот сестры, и думал, что должен спасти ребенка. Если его мамаша еще раз куда-нибудь рванет на машине или у нее снесет крышу, и она еще чего-нибудь удумает, то он этого себе никогда не простит. На кону стоит жизнь. Уже начавшаяся, но на Свет Белый еще не появившаяся.

– Мама, он тоже волнуется, переживает, – сквозь слезы улыбнулась Раиса, – ножками толкается.

– Доча, ну не плачь. Надо о нем сейчас думать, а остальное потом… Потом остальное.

– Я поговорю, – сказал Тимур, – но результата не обещаю. Но то, что я поговорю, я даю слово. Обе женщины уставились на него зареванными глазами, уже не ожидая никакой помощи, но внутренне и внешне радуясь, надеясь на положительный исход.