Татьяна Пекур - Целуй, Лола, целуй!

– Всё? Иди ко мне, – и тут я замечаю, что у нас, оказывается, ещё одна обновка!

– Сеня! – не в силах ничего больше сказать, я только вытянула руку в сторону огромного, роскошного кожаного дивана, который стоял точно на том месте, где ещё утром почивал наш скрипучий ветеран.

– А, это… – досадливо скривился парень, – Мне надоело, что все соседи слышат, когда мы занимаемся любовью. Не переживай, деньги у меня ещё остались.

– Но… – я никак не могла понять, откуда у него столько денег! Он говорил, что ему помогают родители, но учился он якобы на бесплатном, никакой особой роскоши за ним я не замечала. С другой стороны, если он не хочет рассказывать мне, насколько он обеспечен, то я не стану настаивать. Он дорог мне, ссориться из-за желания узнать о нём всё, я не хочу, – Это же здорово!

– Ты ещё не знаешь насколько… – моя уступчивость и мягкость явно нравилась Сене больше, чем упрямство. Он снова улыбался, был ласковым, нежным.

Я сонно заворочалась под его боком, не понимая, что меня разбудило. Телевизор беззвучно мигал бесконечными, даже ночью, рекламами. Вдруг что-то запрыгнуло на диван, прошагало по моим ногам, показалась ушастая голова, Маркиз блеснул глазами и устроился у меня под боком.

– Марки… – умилилась я, погладила пушистую шкурку. Мой подарок мерно урчал, Сенина спина была горячей, как печка. Я почувствовала себя невероятно умиротворённой и счастливой, и уснула.

Утром ощутила нежный поцелуй, но усталость взяла своё, я повернулась на другой бок и снова заснула. Через час меня разбудил будильник. Тогда-то я и поняла, что Сеня ушёл ещё до рассвета. Почему? Думал, я снова буду цепляться за него и расспрашивать. Не спорю, хотелось, но я сдержусь, тем более, что он старался загладить вину.

– Будешь? – показала я коту творог в мисочке. Сеня конечно натащил корма, но, думаю, кормить живое существо какой-то сухой дрянью – это просто жестоко!

Маркиз осторожно обнюхал предложенное и стал интеллигентно его поедать. Я улыбнулась, осторожно коснулась его ушка. Не рычит… тогда я погладила уже смелее. Надеюсь, он приучен к лотку, и я не найду после работы сюрпризы под диваном. Теперь нам придётся сосуществовать вдвоём…

На столе в кухне лежала записка. «Лоли… Я не знаю, когда вернусь… Не паникуй! Я не хотел тебя вмешивать, но если придут и спросят, где я, скажи, что мы расстались. Ничего не бойся, тебя они не тронут. Когда всё успокоится, я позвоню тебе. Прости…". Вот так. Ни к каким родителям он не собирался. Связался с лихими людьми, украл у них что-то? Не знаю.

Долго ещё сидела я на кухне, комкая огрызок тетрадного листа, глаза бездумно блуждали по стенам, старым шкафчикам, слёзы сами собою потекли из глаз. Меня обманули! Глупая, глупая, доверчивая ворона…

– Привет, – сказала я Вале, – Сеня сбежал!

Не сразу мне удалось застегнуть фирменную блузку – пуговицы то и дело хотели заскочить в петельку выше. Подруга вздохнула сочувственно и отвела мои руки от блузки.

– Так даже лучше, Лоли! – погладила меня по голове, как маленькую, – Он мог и ограбить тебя. Да всё, что угодно мог сделать!

– Я ничего не понимаю! – обиженно дрогнули губы, я задышала чаще, пытаясь унять порыв зарыдать, закатить истерику, – Вчера он встретил меня в одном переднике, подарил бесподобный вечер! – Валя вытаращила глаза, брови улетели на лоб, – Подарил кота! А ведь я только раз об этом сказала! Представляешь? И утром это…

Через пять минут в раздевалке стало не продохнуть: девчонки перечитывали записку, меняли в моей руке мокрый платочек на новый, и с жаром обсуждали версии Сениного бегства. Да что девчонки! Пришла Аннушка и Виктор Петрович!

– Лолочка! Что случилось, милая? – присел на свои пухленькие ножки у диванчика директор, чтобы заглянуть мне в глаза, – Кто обидел нашу звёздочку?

– Если тебе плохо, можешь идти домой, – сказала Анна Сергеевна, чем удивила меня до глубины души. Да, похоже, не только меня – девочки уставились на администратора так, будто у неё вторая голова выросла. Добрая.

– Я… спасибо! – пока начальство не передумало, я быстро переоделась в свой сиреневый сарафан и вылетела из магазина.

Дома было тихо. Я усмехнулась горько: а на что я надеялась? Что утренняя записка всего лишь розыгрыш? Нет, чего у Сени не отнять, так это честности. Если он не мог ответить на вопрос, то просто молчал. Закрыла дверь, разулась и прошла в комнату. Маркиз спал на коврике. Но моё приближение услышал – ушки дёрнулись, раскрыл свои янтарные глазки.