Андрей Демидов - Золотая лоция викингов

– А ты-то сам как жену брал? – снова спросил юноша, облизнул потрескавшиеся губы и приготовился слушать длинный рассказ.

– Пришёл и взял, когда она согласилась, прутья давай, – сердито буркнул старик, – я её выкрал из самого Полоцка. Не то, что ныне. Нынче князь своего кровного сына к лютым врагам посылал в самое логово, да ещё в провожатые ему дал мурмона-душегуба Ньёра. Сгинь нечисть иноземная – шивда, вимзла, якутилима ми!

Произнеся таинственно стреблянский заговор от нечистой силы, старик плюнул три раза перед собой и поклонился в сторону ярко раскрашенной деревянной фигуры Ярилы, вкопанной посреди двора.

– Князь Стовов и его кривичи настоящие враги нам, не знаю, почему вождь Оря Стреблянин позволил ему поселиться на наших самых бойких местах, охотничьих и торговых, пожечь бы всех, – старик недобро оглянулся на дружинников, гоняющих коня, – пусть князь уходит, как один раз уже ходил на куликовые поля с бурундеями, когда все кони полегли на от какой-то заразы. Теперь злой ходит, опять куда-то собрался славу добывать, лучше бы литву отогнал, чтоб он подох…

– Говорят, он хочет, чтоб у него, как у царей востока и запада было постоянное войско из дружинников, и что он на запад, по янтарному морю пойдёт, – мечтательно сказал Пордя, поворачивая лицо туда, где над лесом медленно таяла последняя полоска уходящей ночи, – я бы пошёл с ними, клянусь Матерью Рысью и Змеёй.

– Да, он уж объявил, что теперь дружина у него будет постоянно, а все будут её кормить… – старик плюнул под ноги, – а ты, если такой прыткий, иди, попроси Орю Стреблянина взять тебя в поход, там шею-то себе и сломаешь!

– Пойду к Оре, попрошу, чтобы он взял меня в поход Стовова на запад…

– Тьфу на тебя… – старик хотел сказать ещё что-то, и уже открыл рот, но его опередил лучник-стреблянин с надвратной башни, крикнувший громко:

– Вижу конный отряд на берегу! На щитах змеиное солнце бурундеев. Это воевода Кудин! Будите князя!

Из длинной избы, наполовину засыпанной землёй, появились несколько княжеских дружинников. Всклокоченные, помятые ото сна, в одних рубахах и портах, в не зашнурованных поржнях на босу ногу, они подошли к воротинам и сбросили на землю бревно, скрепляющее створки. Затем они растащили створки в стороны. По двору пробежали две черноволосые и смуглолицые рабыни в войлочных накидках поверх рубах, и в вышитых понизу юбках. Из их кадок расплескалось белоснежное молоко, вслед им где-то завздыхали, замычали коровы. Чавкая по грязи, промчались с визгом поросята. Их преследовал мальчик с хворостиной.

– Вот я вас сейчас! – строго кричал он.

Из дверей изб-землянок начали появились наспех одетые, встревоженные мужчины в простых домашних свитах, портах и встревоженные женщины. Не то, чтобы стребляне боялись гостей, но всё могло произойти. От шума и гомона множества голосов всполошились под навесами куры, гуси, загавкали собаки, захрапели у коновязей лошади.

– Собираются душегубы со всех краёв Тёмной земли в Стовград, – сказал старик и поднялся на ноги, – а раньше селение Стоход было стреблянское, и жило вокруг него множество семей вдоль реки, и называлось всё это Стоха.

Он кинул начатую корзину себе под ноги, потянул мальчика за рукав, сказав:

– Пойдём, схоронимся от лиха. Бурундеи скакали всю ночь, на своих диких конях, злые, небось, как собаки, начнут ещё плетями бить ни за что, будто мы рабы их…

Юноша с неохотой послушался. Перед тем, как скрыться в затхлом зеве землянки, откуда поднимался удушливый дым очага, он оглянулся и с восхищением сказал:

– Князь!

Под дощатым навесом, стоящим на грубых резных столбах крыльца большого княжеского дома, появился немолодой, тучный человек в богатом облачении. Быстрые серые глаза его внимательно смотрели из-под нависших бровей, извилистые складки по щекам до густых усов и бороды, придавали лицу усталое выражение. Дорогой пурпурный плащ, тканый золотой нитью, свободно спадал с широких плеч, открывая на груди вышитый стоячий ворот свиты, льняной рубахи с красными орнаментами на рукавах, вперемешку с золотой нитью. Пояс его, расшитый стеклянным бисером, камнями и золотом, ослепительно сверкал на солнце.

Князь опёрся плечом об один из столбов. Оглядел город, капище, сооружаемый костёр, дымку над рекой за стенами, стоящие там под навесами около ледяного зеркала лодии и лодки в окружении кадок с дёгтем, комков пакли и досок для ремонта, вгляделся в приближающийся конный отряд. Следом за князем из дома на крыльцо вышли несколько дружинников. Все они имели вид свирепый, на всех были золотые кольца, браслеты и цепи, словно они тоже были князьями. Трудно было себе представить, что кроме охоты, так похожей на войну, они, как все кривичи, ещё и пахали землю и обмолачивали зерно. Их плащи, кожухи и штанины были расшиты разными узорами, камнями самоцветными. Сапоги были натёрты жиром до глянца, а шапки, рукава и воротники украшены мехом куниц и белок. Они степенно сошли со скрипучего крыльца и выстроились возле него полукругом. Из большой соседней избы вышли два десятка молодых воинов младшей дружины. Золота на них было меньше, но оружия в руках больше. Топорки, копья и луки были у них наготове, хотя и не выставлялись сильно на показ. Княжеская челядь-рабы, кухарки, пекари, конюхи, кузнецы, плотники, водоносы, кто вышел, кто выглядывал из дверей домов. Стребляне стояли кучками у своих землянок, общественных скотных и птичьих сараев, без особой радости наблюдали за тем, как сторожа на башне перекрикивались с кем-то, поднимающимся в гору к княжескому городу Стовграду.