Артур Матвеев - Вторник

Что-то защекотало под ложечкой.

– Срочное дело, мы можем пройти? – Рукавичников свободной рукой, где не было документов, немного раскрыл кожаную куртку, под которой виднелась кобура пистолета.

– С оружием? – спросил Вова. – А что случилось?

– Я вам все сейчас объясню, – майор положил руку на дверь.

Вова чувствовал, что что-то здесь не так. Пока он смотрел на лысого представителя властей, глядя в его черные глаза, второй достал пистолет с глушителем и, обойдя огромную спину собрата, уже набитой на это дело рукой резко приставил его ко лбу хозяина.

– Обойдемся без конфузов? – улыбнулся майор как ни в чем не бывало.

Пот проступил на лбу ошарашенного Вовы. Действовать надо было быстро, дверь должна была задержать незваных гостей, что дало бы время дождаться полиции. С кухни донесся голос Таши.

– Зай, что там?

– Ничего, милая! Так, по работе, – пытаясь сохранить спокойный тон в голосе, ответил он.

Вова понимал, что надо решаться. И будь что будет.

– Да хрена с два! – он резко дернул дверь на себя и попытался закрыть защелку. Дуло не успело проследовать за ним, и преград не было, но тут же последовала незамедлительная реакция – здоровенный майор со всей силы приложился на себя так, что единственное спасение Вовы и всей его семьи вылетело вместе с цепочкой.

– Я же вас предупреждал, – спокойно сказал Борщ.

Вова начал медленно отступать назад. Они жили на четырнадцатом этаже, поэтому путей спасения не было. Нападать на двух вооруженных людей тоже было глупо. Оставалось лишь импровизировать.

– Извините, – нервно улыбнулся он. – Просто вы меня напугали.

– Еще бы, – ответил Борщ, нагибаясь и проходя в дом. Молчун последовал за ним и захлопнул дверь. На шум выбежала полуобнаженная Таша и тут же закричала.

– Заткни свою жену, – приказал Борщ.

– Тихо, Таша! Успокойся, они из ФСБ. Все нормально.

– Поговорим? – спросил Борщ с исполинским спокойствием.

– На кухню пройдемте, прошу вас, у меня ребенок спит.

Майор мотнул пистолетом, жестом говоря: «После вас!»

Вова обнял жену и повел ее туда, где пять минут назад они наслаждались спокойной семейной жизнью, не подозревая даже, что произойдет после.

– О… Пахнет вкусно, – сказал Борщ, открывая крышку кастрюли. – Плов? Заманчиво. Скоро готово будет?

– Минут че… через тридцать, – судорожно ответила Таша. – А что… что происходит? И кто вы?

Борщ взял ложку и хлебнул творения жены.

– Соли чуток поменьше бы, – причмокивая, сказал он, махнув молчуну, чтобы тот убрал пистолет. – Любишь, значит, раз так приправила. А сильно любишь мужа своего?

– К чему все эти вопросы? – немного отойдя от шока, даже слегка дерзя, спросил Владимир.

– Тебе слова не давали. С тобой будет долгий разговор, побереги силы и нервы, – рявкнул Борщ.

– Лю… люблю. Сильно, – Таша скрепила руки в замок и пролила слезу. Оружие ее сильно напугало.

– А ты ее? – верзила кивнул Вове.

– Больше своей жизни, – ответил тот.

– Это хорошо. Значит, будешь паинькой. Ты присядь, че стоишь, хозяин все-таки.

Вова сел на красивый резной табурет за столом белоснежного цвета, как и вся кухня. Только недавно они расплатились за эту роскошь с банком – и вот на тебе, на белом кафеле теперь топтались в грязной обуви две непонятные гориллы. Майор и его напарник тоже сели на табуреты, придвинувшись к столу.

– Красиво живешь, – сказал Борщ.

– Кредит, работаю недавно по профессии.

– А еще красивее хочешь? – улыбнулся во все тридцать два желто-белых булыжника здоровяк.

Молчун достал пачку сигарет и только хотел было закурить, но Вова остановил его жестом.

– У нас ребенок, – но, поймав суровый сверлящий взгляд, он тот час убрал руку и добавил: – П-пожалуйста…

Рыба недовольно аккуратно засунул сигарету обратно в пачку и убрал ее в карман, нахмурив свои густые массивные брови, из-под которых стреляли взглядом глаза-бусины. Он все время моргал, видимо, это было у него на психологическом уровне.

– Хотя выбора у тебя нет, – продолжил майор. – Есть к тебе дело. Сделаешь все, как скажем, озолотим на пол-ляма европейских рубликов, будешь сопротивляться… – он достал пистолет и демонстративно положил его на стол. – Можешь сразу смело пристрелить жену и дочь, а потом засунуть дуло себе в рот и сделать то же самое.

Вова сглотнул. Жена тихо заплакала. Пульс яростно колотил по вискам так, что Вове было тяжело расслышать речь незваных гостей. Он шумно вздохнул, пытаясь успокоиться.