Дарья Аппель - Девятый всадник. Часть 2

Я посмотрел на другой берег, на постройки имения, принадлежащего прежде баронам Медемам. Брат тоже спешился и последовал за мной. Мы еще раз обсудили, сколько здесь душ, какова примерно годовая сумма оброка, и сошлись на том, что при желании можем переплюнуть прославленный Мариенхоф нашего beau-frèr’а.

– Но, уволь, этих идолов каменных ставить – это лишнее, – категорично проговорил Йохан. – Да и матушка вряд ли разрешит.

– Она здесь вообще бывала?

– Ни разу. Видела только на чертежах. Но думает нанять самого Кваренги для постройки дома. Ей очень нравится Элея, милое местечко. По подобию тамошнего господского дома и строиться будем.

– Да, и барышни там тоже миленькие, – усмехнулся я.

– Медемы – не про нашу душу. Они ж теперь родня самим Курляндским.

Герцогини Курляндские – еще один предмет разговоров здешних кумушек. Все относились к ним так, как к моей бывшей возлюбленной и родственнице Юлии фон Крюденер – эти дамы нарушают все мыслимые и немыслимые правила нравственности, а все почему – потому что «денег некуда девать», как всегда говорила матушка, когда речь заходила о чужой экстравагантности. У нас, строго говоря, в Девяносто восьмом с деньгами тоже все обстояло более чем благополучно, но, казалось, никто из нас, не исключая и меня самого, не мог в это до конца поверить. Все, что пришло, может уйти ровно так же – волей Государя. В тогдашних обстоятельствах такой исход событий был более чем вероятен.

Далее мы начали обсуждать архитектуру, и в ней у нас – что неудивительно – оказались одинаковые вкусы. Заглядывая вперед, могу сказать, что дворец, возведенный в Мезоттене, вполне этим вкусам отвечает, хотя матушка всегда говорила, что ожидала увидеть нечто куда более практичное. Белые колонны, полукруглый купол бальной залы, французские окна, распахивающиеся в сад, внутри – мрамор и малахит, и окружает все это великолепие романтичный английский парк, план которого начертал сам Йохан после своей отставки, когда он здесь зажил большим барином.

…Мы спустились вниз, к мосту. Наша беседа продолжалась в том же ключе – лошади, дома, цены на них – пока я не осознал, что говорю, в основном, я, а Жан-Жак отмалчивается. Потом он произнес:

– Откуда ты знаешь жену доктора Леннерта?

Я понял, что он услышал мой разговор с Фемке и вообще замечает гораздо больше, чем я думал.

Я пространно заметил, что знавал ее в Девяносто четвертом году, в Амстердаме, не вдаваясь в подробности своей миссии. Сказал просто, что останавливался в их доме. Потом задал встречный вопрос:

– А отчего ты подумал, что она жена доктора?

– Про доктора Леннерта говорят, что супруга его ассистирует ему постоянно. Вот я и убедился в этом воочию.

Потом он осторожно добавил:

– У тебя с ней сложились дружеские отношения, как погляжу. Даже более, чем дружеские.

Я воспользовался случаем, чтобы повернуть разговор на его отношения с великой княгиней. Хотя я не был уверен, что там вообще речь шла о каких-то сложившихся отношениях. Скорее, о его грезах и ее невольном легкомыслии.

– И до тебя дошли разговоры, – вздохнул он.

– Так это просто разговоры?

Жан-Жак странно посмотрел на меня.

– Ты ее любишь? – продолжал допытываться я. – Она об этом знает?.

В ответ брат слегка приподнял манжету своей рубашки. Я увидел узкую полосу плетеного из каштановых волос браслета на его запястье.

– Mein Gott, – только и смог сказать я. – У вас было уже и объяснение?.

Йохан только головой покачал.

– Как же у тебя это оказалось?

– Она мне передала.

Лицо его носило глуповато-пространное выражение, какое бывает у всех влюбленных. Я понял всю правоту действий моих родственников. Оставалось только догадываться, ходят ли упорные слухи о их романе по всему Зимнему дворцу, или же нет.

Признаюсь, тогда моя злость распространилась не только на Йохана, но и на эту монаршью особу, которой сильно льстило внимание моего брата. Она играла с ним и, верно, прекрасно сознавала, что последствия этой игры прежде всего коснутся его. Как отреагирует на новость о связи своей жены Константин, неясно. С одной стороны, юная его супруга несколько тяготила его, с другой – кому понравится, когда она ставит рога сама?

– Вот что. Тебе вообще при Дворе бывать нельзя. Я постараюсь приискать тебе назначение…

– Нет! – вскричал брат. – Все о том говорят, но нет.

– Ты сам погибнешь, и нас всех за собой утянешь.

– С твоим нынешним положением при Дворе? – брат смерил меня взглядом. – Это вряд ли.