Эллиот Гант - Чужое черту не продать

Два огромных бронированных быка на удивление изящно летели по узким улочкам. Ярморочное кольцо удалось пересечь за пару десятков минут. Дальше было сложнее. Здесь кварталы были разлинованы хаотично и на резких пересечениях повозку заносило, темп приходилось сбавлять.

Сидящий на козлах Йерги уверенно давал команды животным, выбирая самые темные и безлюдные подворотни. Семь разноцветных и одинаковых по размеру повозок, не скрипя и почти не кренясь поворачивали по узким улочкам, словно шли по невидимым рельсам. Яшуры, взявшую хорошую скорость, смели бы любого, попавшегося на их пути, но редкие зрители, которые могли встретиться в этот час, увидели бы только порыв буйного ветра, невесть откуда взявшегося в черте города. Фоукс не только скрыл беглецов под мороком, но и наворожив себе иллюзию из семи разноцветных повозок и двух яшуров рванул в противоположную от южных ворот сторону, и в то время, как настоящие повозки беспрепятственно проскочили последнее Кольцо города и уверенно понеслись вдоль горной Цепи Саила. Фоукс, Лиска и Алания забрали преследование на себя. Бродяги шли без остановок много дней. Выносливости яшуров, казалось, не было предела, а извозчики сменяли друг друга почти через сутки. Греманн, Йерги, Глая. Снова Йерги. И только сейчас, когда Малкут пришел в себя, Харот остался далеко позади, а Цепь Саила сменилась холмистой местностью и уперлась в лес Семи, Греманн разрешил, наконец, сделать привал

На поляне уже был накрыт импровизированный стол и сытная мясная похлебка разносила по округе чарующий аромат свежей баранины и тмина, когда на горизонте появилось размытое, плывущее в вечернем мареве пыльное пятно. Двое всадников гнали коней по направлению к лесу Семи. Греманн, наводящий порядок в желтой повозке, спрыгнул на землю и приложил ладонь козырьком ко лбу.

Спустя пару мнут уже можно было различить ярко- алые плащи незваных гостей и золотые уздечки тонконогих скакунов. Позолоченные копыта сверкали в лучах закатного солнца.

Руководитель труппы нахмурился и дал короткую команду левой рукой. Это даже командой назвать было сложно, однако те, кому она предназначалась среагировали моментально. Уже через мгновение в руках Йерги оказался внушительного размера композитный лук. Тонкий, с резным костяным грифом и древком, покрытым эластичными и прочными сухожилиями дикого вепря. Великан легко установил грозное оружие, а Влат закрепил на нем стрелу с ярким оперением, и замер, ожидая следующую команду.

Греманн кивнул и болт оттолкнулся от тетивы с резким, высоким звуком разрезая воздух. Малкут затаив дыхание следил за смертоносным полетом, но, когда до всадников осталось всего несколько метров, стрелу окутал сиреневый дым, и она разлетелись роем бирюзовых и желтых бабочек. Морок, закрывающий всадников все это время, дрогнул, обнажая обычную, изрядно запачканную походную одежду, хансулатские накидки и убирая золото со сбруи и лошадиных ног. Всадников неожиданно стало трое.

Греманн усмехнулся в усы и удовлетворительно кивнул.

– Наши, – тихо выдохнула стоящая рядом с Малкутом Глая.

Напряжение, все это время висевшее над опушкой грозовой тучей, растаяло, как дым, сменившись звенящим ожиданием.

– Слава Дракону, – шепнула женщина, погладив мальчика по плечу.

Вблизи путники оказались еще более перепачканными, чем издалека. Мужчины осунулись и, несмотря на неровный загар, были бледны. Лицо Фоукса закрывала мягкая замшевая маска, некогда белая, но сейчас потерявшая свой ослепительный цвет. Греманн крепко пожал мужчинам руки и Малкут увидел, сколько благодарности таило это молчаливое рукопожатие.

Алания был высоким, светловолосым и светлоглазым мужчиной, одетым в черную, запылившуюся в дороге монашескую рясу северного кроя, в жестком воротничке которой сияла вставка из тонкого, ограненного аквамарина. Черты его лица, начиная с тонкого носа, заканчивая упрямым волевым подбородком, заросшим жесткой щетиной, были резкими, а взгляд зеленых глаз цепким, как гарракские гончие.

Третьим всадником, когда путник скинул платок с головы, оказалась девушка. Смуглокожая, с огромными серебристо- серыми глазами, густо подведенными сурьмой и игривыми иссиня-черными кудряшками. Волосы запачкались с дороги, а усталость выбелила полные губы, но она при всем при этом она оставалась невероятно красивой.