Равиль Таминдаров - Курьер королевы

Внучок поднял палец, посмотрел на него и заулыбался. Взгляд его сразу заблуждал по окрестностям, в поисках троллей, надо полагать.

– Это я зря по троллей. Еще убежит их искать. Рано. Еще рано.

– Вот смотри, видишь, бочка стоит. Пустая. А там река, набери воды и принеси. Докажи, что ты такой же сильный, как Геракл. Или слабо?

Внучок гыкхнул, увидел бочку, а она так ведер на сто, подхватил и побежал с ней к реке.

Не прошло и двадцати минут, как у ворот показался внучок, медленно несущий перед собой на вытянутых руках полную бочку воды. Джек с удивлением и восхищением наблюдал за ним. Внучок подошел к загону и поставил бочку, слегка расплескав воду.

– Ну, ты… Просто сказочный герой! – искренне восхитился Джек, – Геракл перед тобой – букашка! Молодец!

Внучек довольно гыкхнул. Но было видно, что «юный Геракл» подустал.

– Так, а теперь давай, я открою загон, а ты всю эту бочку выльешь в окно свинарника. Понял? Давай!

Внучок присел, гыкхнул и поднял бочку на руки, осторожно прошел в открытые ворота загона, где стоял Джек и подзадоривал детину. Подойдя к узкому окошку свинарника, он одним махом выплеснул воду из бочки. Свиньи внутри завизжали. Холодная вода, по всей видимости, им не понравилась.

– Давай внучок, еще одну, заодно и свиней помоем. Вот дед обрадуется.

Внучек радостно загыкхал и бегом побежал за новой порцией воды. Юный силач еще несколько раз сбегал к реке и под восторженные крики Джека и визг недовольных свиней, выплескивал воду в окно свинарника. Из дверей свинарника стала выползать толстый слой навоза, с застрявшими в нем свиньями.

Внучок, увидев дело своих рук, начал радостно вскрикивать и подпрыгивать на месте хлопая руками. Свиньи отчаянно визжали. Под эту какофонию, Джек спрятался, ожидая реакции деда. Дед, видимо, прилёгший отдохнуть, выбежал из дома, растрепанный, полуодетый.

– Что, что случилось?

Увидев танцующего внука, дед оторопел. Такого он еще не видел. Дед потихоньку подошел к внуку.

– Внучок, ты что? Что с тобой?

Джек не стал дожидаться конца разговора родственников, заскочил в дом, быстро пробежался по углам. Нашел свою котомку, одежду. Проверил на месте ли послание, и выскочил на улицу.

Дед, видя, как навоз, с застрявшими в нем свиньями, непрерывным потоком ползет из дверей свинарника, взахлеб разразился злобной бранью, потрясая руками над головой. До трясучки. Слов было не разобрать. Но Джек и не пытался. Он что есть сил, рванул к открытым воротам. Стараясь не растерять свои пожитки, он лавировал между раскиданного то тут, то там навозу. Ворота! Свобода! Сначала он бежал по тропинке, ведущей к реке. Потом, не разбирая дороги, кинулся вдоль берега навстречу течению. Прыгать в реку не хотелось. Бурное течение и ледяная вода отбивало желание купаться. И как только внучек воду набирал? Джек бежал, пока не упал без сил в каких то кустах. Он лежал, не в силах двигаться, и казалось, его тяжелое дыхание было слышно по всей округе. Но он уже ничего не мог с этим поделать. Сил не было.

Ночь наступила сразу, как это бывает в лесу или горах. Раз, и сразу темно. Джек, прижимая к себе драгоценную котомку, начал выбираться из кустов. Наверху светились звезды. Справа шумела река. От нее ощутимо тянуло прохладой. Вокруг угрюмо темнел лес. Надо бы одеться. Но рубаха, та, в которой он убежал, и служила ему и робой и его одеждой, так провоняла свинарником, что одевать поверх чистую одежду – не хотелось. И, мерзнуть, тоже не годилось. Костер бы, конечно, спас, но где-то там, позади, остались разъяренный дед и его тупоумный внучок. И что делать? Ночью гулять по незнакомому лесу… Да, даже если бы лес был и знакомый, то Джека это не устраивало никак. Джек решил остаться на месте. Накинул на себя одежду (а что делать) и сидел в кустах, до самой до зари. Иногда впадая в забытье, что заменяло сон. С наступлением утренней зорьки, когда можно было разглядеть вытянутую руку, Джек выбрался из кустов и направился к реке. Будь что будет, но эту вонь, терпеть он не намерен. И если и суждено сгинуть, так лучше чистым. Он осторожно подошел к берегу реки. На его счастье попалась небольшая запруда, где вода не напоминала кипящий котел, а тихо струилась вдоль берега. Джек, недолго думая, разделся, плюхнулся в ледяную воду и стал тереть себя песком со дна, соскребая не только запах навоза, но и то унижение, которое он перенес от своего спасителя. В ход пошли рубашка и штаны, в которых он работал. И стирка и купание. Одновременно. Джек тер себя, скрежеща зубами от холода и боли, что вызывало его яростное омовение.