Лиза Даль - Screenplay 1. Игроманка

И поняла, что не смогу написать больше ни одного предложения, не смогу поставить даже запятой. Ибо

меня трясёт

чьё это, чёрт бы его побрал, послание и кому?

я сказала всё, что хотела

язык можно улучшать до бесконечности, но я не могла больше ворошить эту махину, потому что

динозавр оживёт и укусит

как бы я ни старалась, как бы ни исхитрялась, я всё равно не смогу превратить его в тот язык, на котором мне хотелось бы говорить, потому что язык, на котором я думаю, не совсем человеческий. Можно бесконечно долго заковывать текст в гранит вечности, чтобы он сохранился на века. При должной сноровке его можно превратить в некое подобие “Цитадели”, но я не хотела этого. Я хотела оставить его вот таким – живым, несовершенным, но стремящимся к совершенству, с большими и маленькими ошибками. К тому же, для меня эта история итак прекрасна, а тебя, может быть, вообще нет, хе-хе. Ладно, ты есть. Но кто ты? Подумаешь об этом после, подумаешь обязательно, я обещаю тебе.

Ну что, детишки, готовы? Тогда облачайтесь в эту неизвестно кем, неизвестно где и самое главное – неизвестно зачем оставленную шкуру. Нет-нет, не спешите, проверьте, чтоб села хорошо, нигде не жала и не тянула, ведь это будет долгий путь. Всё? Поехали.

Однажды в тёмной тёмной комнате…

Каким человеком нужно быть, как нужно прожить жизнь, чтобы тебя провожали миллионы?

Чтобы телевидение, радио и Интернет взорвались однажды утром чудовищной новостью, заставившей плакать весь мир. Чтобы перед воротами твоего дома лежали горы траурных букетов, а люди всё шли и шли и несли всё новые цветы. Чтобы кружащий над этим домом вертолёт запечатлевал затор из скорбящих на подъездной дорожке, а другой вертолёт – толпу на Аллее славы, горящие свечи и завалы из цветов вокруг золотой звезды.

Возле Стейплс-центра притормаживали чёрные лимузины, высаживали приглашённых на мемориальный концерт политиков и звёзд шоу-бизнеса, многие из которых, невзирая на пасмурный день, были в тёмных очках. Кружащие вертолёты транслировали в прямой эфир подробности прощальной церемонии. С высоты птичьего полёта площадь, наполненная одетыми во всё тёмное скорбящими, казалась чёрным беспокойным морем, прилегающие улицы – вливающимися в него траурными реками. С цветами, с самодельными плакатами, с фотографиями в руках, они, потерявшие своего кумира, шли проститься с ним навсегда. В одних только США церемонию транслировали пятнадцать телеканалов, все крупные кинотеатры и бесчисленное множество интернет-ресурсов. К американским посольствам по всему миру стекались тысячи поклонников, несли букеты, повязывали на ограждения траурные ленты, понуро стояли в сторонке или, не стесняясь своих слёз, рыдали на виду у всего мира.

Из эпицентров людского горя камеры выхватывали скорбные сменяющиеся диалоги. Папарацци снимали припухшие лица, брали у заикающихся от слёз поклонников интервью. Некоторые журналисты, возможно, те, которым довелось общаться с навсегда ушедшей звездой лично, разделяли чувство утраты и не задавались вопросом о причинах настолько искренней скорби. Те, для кого он был яркой, но всего лишь примелькавшейся картинкой на экране, пытались понять эти причины. С лёгкой тенью недоумения, просачивающейся сквозь траурную маску, они подносили микрофоны к их искривлённым губам.

– Расскажите, кем Рональд Шелтон был лично для вас?

Отёкшие веки дрожали, голоса срывались, но они отвечали:

– Он научил меня мечтать…

– Это так больно понимать, что мы не увидим больше ни одного его фильма, ни одного интервью. Я всегда так ждала… А теперь больше нечего ждать.

– Я принесла с собой плакат, и вот тут его автограф. Видите? Я уже шесть лет его храню, моя самая дорогая вещь. Мой талисман. Была премьера фильма, и он три часа с нами общался, давал автографы, отвечал на вопросы, пока совсем не замёрз…

– Ну… понимаете, однажды я посмотрел это интервью, не знаю, видели вы, он там ещё со сломанной ногой. Помните? Да, классное интервью. Ну вот, он говорил, что не нужно ничего бояться. Смеялся, что сломанные ноги – это ерунда по сравнению с тем, что даёт свобода от страхов. И тогда я решил…

– Вы помните его глаза? Эти невероятные глаза, я не могу поверить, что они закрылись навсегда, как будто солнце погасло…

– Он изменил мой взгляд на мир. Он ведь всегда говорил: «Выбери цель и иди к ней. Ты здесь для этого…»

– Мой брат очень любил его фильмы. Говорил, что нет чувака круче, делал причёски как у него, говорил как он, отрабатывал перед зеркалом его жесты, чтоб потом клеить девчонок. Когда брат умер, я целый месяц просидела в своей комнате, наедине с его фильмами. Казалось, что брат рядом и тоже смотрит их, и мне было легче. Так и пережила. И вот теперь… простите… теперь мы и его хороним…