– Адму почтенная, хорош твой план, что ближний, что дальний. Согласен с тобой… – Муж приложил правую руку к груди, словно клянясь в верности. – Да только изволь не согласиться с тобой кое в чём, моя почтенная… – Раман сделал шаг вперёд, покинув своё место в круге совета. – Уж больно рискованно то путешествие, в одиночку, да по землям таёжных, аж до неблизкой долины! Храбрости тебе не занимать, но ведь не только о тебе одной речь тут идёт…
Раман замолчал, ожидая разрешения жреца продолжать речь. Получив, обернулся к совету лицом.
– А что, скажите мне, выпадет храброй Адму и дочери вождя Таргетая, попадись они ненароком к друзьям таёжным ? – Раман говорил спокойно. Провёл ладонью по аккуратной бородке. – На всё, конечно же, воля Богов, но ведь и у нас должно быть разумение перед деянием отважным.
Раман выставил вперёд открытые ладони. Тот жест означал вопрос к совету. Круги знати молчали, ожидая продолжения.
– Может быть, храбрейшую Адму, жену Таргетая, и дочь его драгоценную попридержим в сохранности за бранными валами? А отправим в долину только посла важного? Скажем… меня?
Предложение неожиданно вызвало добродушный смех. Сначала робкий, а затем и громкий. Смех перекинулся на круги и превратился в оглушающие раскаты. Рыжеволосый не ожидал такой реакции. Удивлённо оглядел смеющихся. Никто не отвёл взгляда. Сквозь смех раздался выкрик из рядов совета:
– Нет, народ, ну ты только погляди! Всю славу да себе, родному, Раман удумал прибрать! А мы тут олухами рассиживайся, пока он при подвигах щеголяет?
Выкрик породил ещё один раскат хохота. Раман густо покраснел. Жрец едва заметно улыбнулся, прерывать веселье не стал. Отсмеялись – и совет пятисот продолжился. Вставшие было мужи сели ещё по первому раскату хохота. Речь старшего тысячного командира Рамана была, как видно, и про их невысказанные думы.
– Совет пятисот… – Верховный жрец принял до крайности суровый вид. – Сложим мнения? Так понимаю, храбрый помысел почтенной Адму надобно поддержать. Вопрос лишь в том, поедет она или поедет кто-то за неё. Кто за Адму?
Совет пятисот, включая верховного жреца, поднял правые руки.
– Решено! – Посох с золотым оленем стукнул с силой по земле. – Одну только Адму почтенную отправим или дадим ей сопровождение?
Верховный жрец северных, задавая вопрос, выставил ладонь правой руки, прося слова. Совет зашумел.
– Разумение моё такое. Если отправим значительный отряд всадников – сотни три или пять – не только привлечём к нашей Адму ненужное внимание, но и загубим тайное дело…
Согласные выкрики перекрыли речь жреца.
– Раскроем замысел!
– Войну сразу начнут таёжные!
– Адму храбрая и её отряд сгинут понапрасну!
– Глупо с отрядом всадников через таёжных в долину идти!
Жрец не обиделся на то, что его прервали. Дождавшись тишины, продолжил:
– Что ж, на то и совет, чтобы совокупно думу держать. Так скольких сопровождающих почтенной Адму дадим? Одного? Тогда он сойдёт за брата. Троих ? Тогда – за меной торговцы держат путь.
На последнее предложение руки взметнулись вверх. Суровость сошла с лица оратора. Верховный жрец спросил насмешливо:
– А как будем, достопочтенные, выбирать тех трёх счастливцев ? Жребием? Или по внешнему подобию какому?
Повисла тишина. Всё ещё стоящий Раман заговорил:
– Дозвольте… Никто из таёжных не должен знать тех троих. Кто был при замирении с Таргетаем-вождём, не могут последовать с почтенной Адму… в поход в долину.
Произнеся последние слова эффектно устрашающим тоном и с суровой маской на лице, он так привлекательно разукрасил и без того уже соблазнительно-рискованный замысел, что глаза ярко загорелись не только у совета пятисот – в кругах знати и худых началось шумное брожение. Поучаствовать в рискованном походе, сулящем всеобщее уважение, захотелось очень многим. Рыжеволосый, осознав промашку, вновь залился краской – лицо его стало под цвет огненных волос.
– Ой, да тебя, Раман, всякий из таёжных опознает!
Дикий хохот разорвал тишину раздумий. Под добродушный смех посыпалось:
– Огневолосых никак нельзя в дорогу пущать – тайгу подпалят!
– На снегу рыжих издали видать!
– Ты же, Раман, порол пленных – так они тебя враз припомнят!
– Да-да, и шутки при пленных ох как расшучивал!
– Запамятовал никак, сердешный? С Нети, тысячным, чинно расхаживал и плёткой трунил!
– Эх-эх, Раман! Не судьба тебе подвиг заветный добыть!
Читать дальше