Александр Минченков - В дебрях урмана

– По паспорту так, и имя дано родителями от библейского происхождения.

– Это как? – спросил Гребнев.

– По христианской вере Даниил – это очень почитаемый среди ветхозаветных пророков и имя моё относится к раннехристианским святым. Горжусь этим я и благодарен отцу с матерью, что нарекли так, оно мне и в жизни помогает.

– Каким же образом имя тебе помогает?

– Я православный, крещёный, каждую неделю в церковь хожу на службу, оно дух в теле поддерживает, от недугов и грешных помыслов ограждает. А вообще-то каким нарекли именем человека любого, оно праведный крест по земле нести обязывает, с пользой жить призывает. Скажу: любое имя несёт в себе знак какой-то и сила в нём заложена. Сила-то наша в чём? Правильно – в душе искренней и людской совести. А не будет того или иного, откуда ж силу нам брать, одни грехи окаянные лишь окружать станут, потому как Сатана не дремлет, всякого кто духом слаб, к искушению он того и тянет до себя.

– Вот ты говоришь, живёшь по совести. А много ли ты со своим убеждением добра нажил? Не купаешься же в роскоши, а вынужден баранку крутить, чтобы семью прокормить. И сам видишь: одному процветание, другому нищета.

– Каждому своё. Да, кручу баранку, но на хлеб хватает, никого не обманул, никого не ограбил, табаком не балуюсь и водку не уважаю, а оттого и душа в покое, и это главное. Будешь труд уважать, не лениться, голодным не будешь, и по миру милостыню просить не придётся. Скажу вам: на земле жить с верой надобно, устойчивость веры должна быть в человеке, без веры жить никак нельзя. А искушение, каким злом или умыслом, – это грех великий, особо тяжкое, тянет оно человека вниз, ох, как тянет. А ежели их много и алчность в тебя вселилась, душу чейную загубил – почитай погибель.

– Ну, разве можно много иметь грехов? Вот меня возьми в пример, одна только тюрьма, так я срок отмотал положенный, а значит и грех смыл.

– Э, нет, мил человек, не смыл ты его. То ж покаяться перед батюшкой надобно, да и грехов, ежели начну перечислять, в тебе пальцев на руках не хватит.

– Куда там, скажешь тоже.

– Куришь?

– Курю.

– Водку потребляешь, в карты играешь, сквернословишь, обозвал дурным словом кого-либо?

– Бывает, а кто ж этого не делает.

– Во-от, – протянул Даниил, – списочек грехов-то и наполняется. А там, поди, молитвы не читаешь, с девками балуешь, пристрастия непристойные проявляешь, когда кого и обманул, оговорил, украл чего или без спросу взял, вот тебе ещё грехов цельная куча.

– Люди многие так живут, и что из этого.

– Живут, грешат и не задумываются. А людям-то следовало пройти таинства причащения да исповедаться, а то ведь и не ведают, что вольно или невольно грешат против Бога, против ближних и самого себя, а опосля раскаиваются, да поздно. Ежели услышал меня, разумей и думай.

«Вот же божий человек! Да-а, таких людей мало по земле ходит, всё больше норовят схитрить и умыкнуть что-либо. Можно сказать Даниил – экземпляр уникальный, прямо кристалл!» – подумал Гребнев и решил разговор перевести на иную тему.

– Ты, Даниил, расскажи лучше, что собой представляет посёлок Ягодное? Едем туда, а что и как там особо не в курсе. Бывал там ранее или впервой колёса туда гонишь?

– Как не бывал, бывал, и даже работал на грузовой машине несколько лет на строительстве села.

– Даже так.

– А то! Ох и стройка была, да посёлок и сейчас разрастается. Удачное место для поселения геологи и дорожных дел мастера выбрали. Стоит на ручье Ягодном – это приток речки Дебина. А густой лес кругом богат лиственными и хвойными деревьями, ягод видимо-невидимо. Никто не знает почто посёлку название дали такое, то ли что на ключе Ягодном стоит, то от обилия ягодников всяческих вкруг него по сопкам, но место дивное, привлекательное.

– Кто ж поселение строил это? – спросил Гребнев.

– Здесь как, кругом золото, все ключи и речушки песками золотоносными покрыты. Вот мы с вами, думаете, по чём едем?

– Ай да вопрос, по дороге, конечно, – отреагировал Гребнев.

– По золоту едем. Не в прямом смысле, а в том, если копать и промывать склон, по которому катим, то сколько-то золотин обязательно найдёшь. Вся Колыма богата золотом, вот и обживать люди стали края эти. Наёмные люди, что понаехали сюда и строили посёлок, для житья-то золотодобытчикам нужны избы. Опосля навезли заключённых с лагерей, те горбатились даром под приглядом. Лесу в округе хватает, приедете, сами увидите, тайга необъятная, сосны и лиственницы, словно для построек выросли. И дома есть и бараки, помещения общественные: баня, магазин и школа, в общем, для жития и отдыха всё есть. А вот поведаю, как местная власть с цингой боролась, не поверите. В тридцатые годы ж тут ни овощей, ни фруктов не было, не завозили, бездорожье и глухомань. Люди от цинги маялись, дёсны воспалялись, зубы расшатывались, ну и далее понятное дело – многие с зубами расставались. Так в конце тридцатых на Дебине фабрику витаминную поставили, вытяжку из хвои делали. И эту настойку заставляли пить всех, и вольных и невольных людей. Установка была строгая: в рабочей столовой обед не получишь, пока это самое лекарство не примешь. Я пил, а куда деваться, напиток на вкус неприятный, но пользу приносил. Благодаря этому и челюсть свою сохранил, видите зубов полный рот и все свои. – Даниил раскрыл рот, продемонстрировав два ряда белых зубов. – Вот так. А когда мост построили через Дебин, тут уж и дорога стала постоянная, круглогодичная до Магадана. В это время я и работал на ЗИСе. Хороший автомобиль был, не капризный. А до этого только тяга лошадиная и была – конный двор большой содержали, под сотню голов, а может, и боле. Лошадей этих на стройке использовали, а больше на горных работах. На измор савраски работали, да и люди трудились, не разгибая спины. Начальство сверху требовало давать больше золота, а война началась, так в нём ещё боле потребность возникла. Ох, войну вспоминать, Боже ж ты мой, не дай Господь никому и никогда вновь испытать ужаса, народом выстраданного.