Дмитрий Ключников - В кровавых объятиях Кали

– Привет, Юльке, – как всегда с улыбкой до ушей, поздоровался Костя. – Пирожные еще не все сожрали? Нам хоть по одному осталось?

За прилавком стояла неизменная продавщица сладостей Юльке. Молоденькая девушка, до жути жизнерадостная и симпатичная. В прошлом году мы частенько с ней беседовали на всякие жизненные темы, и уж она нас забыть вот никак не могла.

– Здравствуйте, – улыбнулась Юльке, – а откуда вы знаете, как меня зовут?

От это да. От это неожиданность. Остолбенели мы в раз оба. Видимо, все наше недоумение, а может даже некая доля испуга, отразились на наших с Коськой мордах, потому как лицо Юльке начало приобретать оттенок искренней озабоченности.

– Да нам наша хозяйка квартиры посоветовала к тебе за пирожными заглянуть. Ну и заодно, как тебя зовут сказала, – соврал Коська.

Я, в отличие от Коськи, не то, что слово вымолвить не смог, мне даже пошевелить чем-нибудь не удалось. Столбняк от всего происходящего прочно сковал мое тело и разум.

– Юльке, дай нам пожалуйста вон те два белых пирожных и два шоколадных. И еще колу двухлитровую.

– Да, сэр, сейчас, – ответила Юльке и помчалась шуршать коробочками, в которые нам эти пирожные, собственно, и напихала.

Расплатившись, мы поблагодарили Юльке, и направились в свое жилище. Вдруг какая-то неведомая сила заставила меня оглянуться. Вот бывает такое, когда чувство недосказанности, или недосмотренности заставляет человека обернуться. Взгляд мой уперся точно в Юльке. Девушка смотрела нам вслед с таким видом, как будто пыталась что-то мучительно вспомнить, но ей это ни хрена не удавалось. Поймав мой взгляд, она застенчиво улыбнулась и скрылась в дебрях своего павильона.

– Блин! Блин, ну вот как так, а? Как это? Не могла она меня забыть. Да и тебя тоже, – сорвался я. – Сколько килограмм было сожрато пирожных и выпито колы из ее киоска, а? Тьма. Я вообще не знаю, как я еще от холестериновой лихорадки не помер и от сахарного передоза не окачурился. Тут все не так. Посмотри, нас узнают только собаки и отдельные личности. Здесь помню, здесь не помню? Питер нас узнал, а остальные официанты, мы их тоже давно знаем – нет. Ренни, слава богу, память не отшибло, зато мы его оглоедов не помним. Вся улица с торгашами, как по приказу, срочно нас забыла. Даже Юльке, и то в беспамятстве. Но она хоть что-то пыталась вспомнить, судя по выражению на лице.

– Откуда знаешь? Я ничего не заметил.

– Видел. Я когда обернулся, она нам вслед смотрела. Тужилась, бедная, невообразимо. Видимо что-то осталось в ее башке, а что она и сама не знает. Блин, мы ром забыли купить. А мне выпить срочно нужно. Иначе у меня мозг взорвется.

– Не переживай, Димка. Надеюсь, хозяйка, как всегда, не забыла в холодильнике фуфырь в презент отставить.

Вот тут надо сказать про алкоголь немного. Вообще-то, мы не пьюшшие. Верней пьюшшие, но только в Гоа. В остальную часть года, ни-ни, никогда! И здесь только в очень ограниченных количествах. И строго ром местного производства. Ну, я еще тутошний пивас уважаю. Потому – от него не отказываюсь. Сегодняшний сумасшедший день не оставил нам выбора.

Хозяйка Мери, как всегда, порадовала нас своей предусмотрительностью. В холодильнике таки стояла бутылка рома. Налив сразу по пол стакана и разбавив колой, мы с Коськой уселись на чилауте обсудить, как прошел первый день нашего пребывания в Гоа. Оказалось, прошел он довольно необычно и чрезмерно насыщено. Так мы еще не приезжали на благословенную землю ни разу. Рядом творилась чертовщина, непривычная и непонятная. Но томный гоанский воздух вокруг нежил, кружил голову, вовсе не сочетаясь со всеми нашими проблемами. Развалившись на цветных подушках, раскиданных по накрытому плетеными ковриками полу, со стаканами в руках и биди, маленькими сигарками, скрученными из листьев дерева тенду и табака, в зубах, мы на какое-то время забыли о том, что хотели обсудить.

Дело в том, что было почти полнолуние. Прямо над нашими головами в ночном, еще не остывшем толком от дневной жары небе, мелким бисером рассыпались звезды. Словно какой-то сумасшедший художник мазнул по небу искрящейся черной краской. Искры эти были настолько мелкие, и настолько тесно усеяли черное небо над нами, что оно в буквальном смысле блестело, сияло, переливаясь голубоватым перламутром. И вот посреди этого ночного торжества, практически идеально круглая, словно срезанный с боку бильярдный шар гигантского размера – светила луна. Свет был настолько ярким, что свечи, которые мы обычно зажигаем в это время суток, стали попросту не нужны.