Галина Тимошенко - Фуга с вариациями

Реальная Кира тяжело вздохнула и подняла на Ольгу усталый взгляд:

– Оленька, солнышко, ты первый месяц замужем, что ли? Какой маньяк?! Какие угрозы?

Редактриса растерялась:

– Так ты же сама на моем дне рождения говорила…

Ах вот оно что… Понятно, откуда ноги растут. Интересно, кто же тогда слил информацию? И кто сейчас развлекся, сотворив из того простенького Кириного вопроса к присутствующим целое шоу?

Да впрочем, какая разница. Мало ли желающих…

Но почему ей самой ни разу не приходила в голову эта идея? Казалось бы, все так очевидно, уж сколько актрис через это проходили – всего лишь какой-то фанат, у которого крышу ураганом сдуло. Вот вам и весь розыгрыш.

Она прислушалась к себе – внутри медленно разливалось тихое блаженство.

Однако разлиться до конца этому блаженству так и не удалось: помешали новые вопросы.

Ладно, пусть фанат. Пусть даже маньяк, хотя это звучит как-то немного слишком. Но как этот чертов фанат мог знать про портреты, если она сама сегодня в первый раз произнесла с экрана это словосочетание?! И откуда у маньяка ключи от ее квартиры?..

5 декабря

К своему дню рождения Кира относилась весьма сложно. Почему-то с самого детства она мечтала о каких-то невероятных сюрпризах в этот день. Ей представлялось, как кто-нибудь из близких или знакомых поймет, чего она хочет настолько сильно, что даже думать об этом боится, и ухитрится устроить для нее именно это. Вряд ли она смогла бы сказать, что бы это такое могло быть, но каждое утро в день рождения чего-то этакого ждала. И, конечно же, ничего этакого не происходило. А может быть, и происходило – только ей не удавалось это распознать, поскольку она все равно не знала, как «этакое» должно выглядеть.

Даже когда она окончательно стала своей в эксцентричной тусовке киношного мира, и поздравлять ее стало какое-то немыслимое количество людей – все равно никаких особых именинных неожиданностей с ней не случалось. Но ждать их она не переставала – просто теперь ее ожидание с самого утра было окрашено предвкушением вечернего разочарования.

Сегодняшнее же утро и вовсе началось печально: Кира умудрилась проснуться за полчаса до будильника. Засыпать снова было глупо, а вставать – холодно. Кира почти всю зиму спала с распахнутым настежь окном, и утреннее вылезание из-под одеяла каждый раз становилось поводом восхититься собственной силой воли.

Свет включать не хотелось: после отлучения Ирины Сергеевны от домоправительных обязанностей Кирина квартира глаз не слишком радовала. Поэтому Кира лежала, глубоко закопавшись в недра одеяла, и перебирала в уме события последних недель.

Ничего особо приятного там не обнаруживалось. Все было по-прежнему непонятно – хоть с маньяком, хоть без него. И еще было противно думать, что кого-то из знакомых она раздражает до такой степени, чтобы тот (или та?) смонтировал этот дурацкий пост с Кириными жалобами на маньяка. Никаких расследований она производить не намеревалась: все равно ничего хорошего из этого не выйдет. Ну узнает она, кто этот доброжелатель – и что? Морду ему бить будет? Ответную пакость измыслит? Разговаривать перестанет? А смысл? Но представить себе, что кто-то из знакомых будет продолжать невинно общаться с ней, обниматься при встрече и при этом считать ее полной дурой, не способной даже вычислить автора сетевой гадости… Тоже радости мало.

Пожалуй, и от оркестра, как она иногда называла про себя друзей детства, в этом году ничего особо интересного ждать не приходится. Давид теперь пальцем не пошевелит – не то что языком! – пока она не извинится за свой ор по телефону. Кавказский мужчина, мать его.

Петька, ясное дело, вечером будет раз в десять минут звонить Кире на домашний телефон, чтобы, когда она появится дома, нагрянуть с поздравлениями. А что там надумают Воронихины, и вовсе непонятно.

Зато удачно получилось, что сегодня – последняя смена сезона.

Сериал, в котором Кира снималась уже третий год, был калькой с американского и для нее оказался удобен тем, что каждый сезон состоял всего лишь из восьми серий: пара месяцев работы каждый год – и свободна для дальнейших свершений. Правда, история немного диковатая: журналистка, которую в тринадцать лет изнасиловали, став взрослой, решает, что способна по каким-то мельчайшим деталям распознать педофила в любом самом добропорядочном гражданине. Вот с тех пор она и ищет скрытых педофилов в высших кругах общества. Разумеется, другие круги общества ее не слишком интересуют: кто ж про них будет что-то расследовать?! И при этом она еще надеется отыскать своего насильника, что вносит дополнительную круто перченую нотку в ее журналистскую активность. Вполне адекватной журналистку не назовешь, но так уж повелось, что Кире регулярно доставались роли женщин талантливых, слегка сумасшедших и потому хронически несчастливых.