Евгений Ильдейкин - Недавно прошел дождь. Часть 1

– Павел, бумаги представляют интерес только исторический, а в наше время историей становится каждый прожитый день. Так что, все эти бумаги в сундуке – барахло. Потом выбросим, или, если хочешь, можешь забрать себе.

– Про историю ты красиво сказал.

– А то! Мы родились в империи, пожили в парламентской республике, пожили при военном коммунизме, при социализме, пожили при чехах, при белых, при красных. Собираемся жить при коммунизме. Сегодня мы живем в Екатеринбурге, а вот-вот будем жить в каком-нибудь Реваншбурге или Свердловске, или, еще ходят слухи, Андрейграде. Так что, по маленькой за историю. А так как история у нас всякий раз меняется со сменой власти, то за каждую историю выпьем в отдельности. «Продолжение» началось.

Домой я возвратился уже заполночь. Соседа Бориса – служащего пожарной охраны – вызвали по какой-то надобности на службу. За ним прислали коляску. Работал он при пожарной каланче около Большого Златоуста. Это недалеко от моей квартиры в доме по улице Матроса Хохрякова. Пожалев меня пьяненького, с огромным мешком под мышкой, Борисов сосед согласился довезти меня до самого дома. В благодарность я всю дорогу рассказывал соседу-пожарнику истории из городской жизни. Особенно его пробирали байки про удачливых любовников, недалеких мужей и фривольных женщин. Было что-то такое в жизни пожарного служащего. А может, наоборот – не было. Расстались по-приятельски, он поехал на службу, а я, наконец, пошел спать.

Утро, как обычно после подобных вечеринок, было недоброе. Колокол Большого Златоуста гудел прямо в голове. Хорошо, что у меня сегодня выходной. Я встал и прошел в ванную. Засунув голову под кран, надолго замер под струей холодной воды. Когда звон колоколов затих – я почувствовал себя почти человеком. Крикнув Наталии Петровне, что можно накрывать завтрак, я накинул халат и вышел в гостиную.

Квартира у меня большая, купленная два года назад у одного неудачливого ювелира. Он так хотел дружить с новой властью, что забыл основное купеческое правило – получать прибыль. Вскоре делать подарки представителям новой власти было уже нечем, да и некоторые представители власти куда-то подевались. Так все его вложения во власть не оправдались. Чтоб не усложнять себе жизнь, ювелир продал все, что мог и поехал за границу восстанавливать веру в частное предпринимательство. Квартиру он продал мне. Пришлось изрядно походить по госучреждениям, чтобы оформить все как полагается. Зато я стал обладателем хорошей квартиры, на втором этаже небольшого двухэтажного дома. В квартире четыре комнаты, кухня и балкон. А еще на чердаке дома размещался огромный железный бак для воды, куда по вторникам и пятницам водовоз закачивал ручным насосом чистейшую ключевую воду из своей бочки. Поэтому в обеих квартирах дома – и на первом и на втором этаже – были ванные комнаты и туалеты. Роскошно!

И еще по наследству с квартирой мне досталась Наталия Петровна – бывшая экономка у ювелира. Теперь моя экономка. Я вначале сомневался, но после понял, что это не я ее облагодетельствовал, разрешив ей остаться, дав работу экономки. Это Наталия Петровна снизошла до меня и моих бытовых проблем. В свои пятьдесят с небольшим хвостиком лет эта очень элегантная женщина умудрялась содержать дом и меня в образцовом порядке, готовить еду и даже помогать мне с бумагами, при этом, вызывала у всех вхожих ко мне в квартиру людей уважение и даже некоторое смущение.

Зная Наталию Петровну, я уже был готов, что за завтраком она обязательно выскажет мне за чрезмерное питие водки, свое отношение к Борису Лихтерману, пожалеет Сонечку. Так и пришлось все это выслушивать внимательнейшим образом. Быстро покончив с воспитательным завтраком, я постарался аккуратно ускользнуть к себе в кабинет, оправдываясь перед домоправительницей, что хоть и выходной, но необходимо расписать поставку товара на следующую неделю, подготовить расчет с Серафимовичем за гвозди и еще много-много чего сделать. Убедить – не убедил, но из-за стола вышел. Это за обеденным столом Наталия Петровна главная, а у себя в кабинете я и царь, и бог.

Усевшись за свой рабочий стол, выдохнул, вспомнив строгий взгляд экономки. Работать что-то не хотелось. Начал с малого: подточил карандаши, добавил чернил в чернильницу, проверил перья у ручек, посидел. Пора переходить к делу. И, о чудо, я вспомнил о мешке с бумагами из сундука Бориса. И так не хотелось, а тут совсем расхотелось заниматься скобяными изделиями. Я принес мешок из прихожей, вывалил бумаги на стол и начал с ними разбираться.