Юлия Бекенская - Гавань

Хряп! Николаю почудилось, что оставшиеся четыре огурца в ужасе прижались друг к другу, и пупырышки на желтых шкурах стали как будто бы больше.

– Мама у меня такие огурцы солила! Эти хорошие, но у мамы… Соли – во! Перца – во! И, главное, в каждую баночку добавляла ма-ахонький такой красный перчик. Системы «чили». Огонь! Я как-то мелким сдуру его сожрал…

Хрусть! Чавк!

– С тех пор и люблю это дело… Спасибо Ядвиге, уважила старуха. На причале, говорит, сменяла у Хитрована. Специально, говорит, для тебя. Вот за что люблю тетушку Борджиа, это за понимание…

– А все-таки, – спросил Николай, – почему ты ее тетушкой Борджиа зовешь?

Боцман ухмыльнулся. То была ухмылка опытного травилы.

– Ботанический сад, говоришь, – начал он, хотя Николай ничего и не говорил. – Был там по осени, понимаешь, один случай…

И рассказал.

Ленинградский ботанический сад, как все госучреждения, переживал не лучшие времена. Но пока держался. Его и блокадные годы не сломили. Тогда сотрудники выносили из разбомбленных оранжерей редкие растения и сберегали, как могли.

– Ты потом загляни, – Боцман раскинул руки на облезлом, цвета жеванного компоста, диване, – там пальма одна есть, так ее снарядом перерезало. И ничего – оклемалась старушенция. Растет. Вот она – любовь к жизни…

Короче, при всей скудости бюджета, ботанический сад жил. Растения цвели, ученые работали, а школьники и городской люд все так же ходили на экскурсии.

Среди сотрудников особым уважением пользовалась одна дама – старший научный сотрудник отдела морфологии и анатомии растений.

Была она уже на пенсии, но продолжала работать. Многие годы на бессменном посту, пришла еще студенткой, да так на всю жизнь и осталась:

– Прикипела, понимаешь, к своим кактусам-пальмам, как к родным, – объяснил Боцман, – как знать: может, и сейчас бы работала…

Однажды даме позвонил коллега и попросил принять бизнесмена. Тому требовалось поговорить со специалистом весьма узкого профиля. А лучшего эксперта по суккулентам, чем эта дама, в городе было не отыскать.

Наутро к ней в кабинет пожаловал сам молодой бизнесмен. И озвучил заманчивое предложение.

Он будет выплачивать надбавку к скудному довольствию старшего научного сотрудника, а в обмен просит оказать содействие двум молодым ботаникам, которые жаждут припасть к колодцу знаний о суккулентах. Последнее слово бизнесмен прочел по бумажке и извинительно улыбнулся – он не специалист, плохо владеет терминологией.

Но с таким наставником, как она, он не сомневается, что молодые ботаники смогут почерпнуть много полезнейших, уникальных сведений и те де и те пе…

Ничего предосудительного в просьбе старший научный сотрудник не углядела. Отчего бы не обучить молодых людей, которые в это смутное время не торгуют турецкими шмотками, не растрачивают юность по кабакам, а хотят – надо же – овладеть премудростями ботаники? Почему бы и нет? Наставничество никогда не считалось зазорным.

Выданный бизнесменом аванс позволил пополнить опустевшие полки лабораторного шкафчика для чаепитий. Сотрудники, разомлевшие от нежданного кофе с пирожными из «Севера», халтуру коллеги встретили с энтузиазмом.

Странности начались в день прибытия абитуриентов.

Для начала, на ботаников они были совсем не похожи. Один, здоровенный детина в кожаной куртке, больше походил на боксера-неудачника: коротко стриженный, с перебитым носом, обладал словарным запасом питекантропа, чем слегка озадачил наставницу. Второй выглядел поприличней, но тоже не очень ботанически: лобастый крепыш в спортивном костюме, с чуть кроличьей физиономией из-за крупных передних зубов. Хотя против кроликов она ничего не имела.

Она выдала юношам служебные пропуска и повела по оранжереям. Хвойные и папоротники оставили их равнодушными. Орхидеи, камелии и аукарии мало их интересовали. Ни инжир, ни олива не пробудили в них искры внимания.

И только в субтропиках Северной и Южной Америки изрядно вспотевшие подопечные оживились.

Любимые старшим научным сотрудником суккуленты вызвали и у них живой интерес. Они впитывали каждое слово об исполинских цереусах Калифорнии, о записках Колумба, о выносливости исконных обитателей пустынь.

Наставница, наконец, увидела, что ее работа делается не зря. Слова о кактусах упали в благодатную почву.

– Разошлась, она короче, оттаяла: нечасто, понимаешь, у молодежи такой интерес можно встретить, – Боцман подмигнул.