Поль Монтер - Джулиан. Возвращение

– Постой, Филипп, – торопливо пробормотала баронесса. – Подушкой будет вернее, иначе на шее останутся следы от удушья.

Лессар только кивнул и, повалив женщину на постель, быстро закрыл её голову подушкой.

– Эми, держи её руки, иначе она расцарапает меня, пока окончательно не затихнет, – тяжело дыша, бросил он.

Им казалось, что прошло более получаса, прежде чем тело Клементины перестало извиваться в отчаянных попытках избежать смерти. Выждав для верности ещё несколько минут, Филипп-Анри медленно убрал подушку с лица жертвы.

– Конец, – удовлетворённо произнесла Эмильена, снимая пёрышко от подушки со щеки няни. – Долго же она сопротивлялась, я думала, провозимся до рассвета.

– И что теперь с ней делать? – брезгливо вытирая руки краем простыни, спросил барон.

– Да ничего особенного, – пожала плечами девушка. – Перенесём тело в её каморку, уложим на кровать и заботливо накроем одеялом.

Парочка, осторожно ступая по полу босыми ногами, чтобы не наделать шума, оттащила бедняжку в комнату, где она прожила столько лет, и, аккуратно надев на неё чепец и прикрыв одеялом, удалилась.

И вновь убийцы счастливо избежали заслуженной кары. Мирно лежащая в собственной постели служанка и мысли не вызвала, что является жертвой преступников. Странно, конечно, что вроде не хворавшая прежде женщина, хотя и преклонных лет, скончалась в одночасье. Но лишь Господь знает, кому и когда предстать перед Ним. Стало быть, час Клементины пробил, а с этим уже ничего не поделаешь.

Родня молодых людей с упоением продолжала готовиться к венчанию, а Эмильене оставалось лишь скрипеть зубами от злости в томительном ожидании рождения нежеланного младенца. И мучительно искать выход, как бы устроить всё тайно и оставить родственников в счастливом неведении.

Наступившая весна в этом году была ранней и щедрой на погожие дни. И хотя в лесу возле деревьев ещё чернели холмики снега, покрытого коркой грязного наста, на деревьях успели проклюнуться крошечные листья, что мигом окутали лес нежнейшей вуалью.

Эмильена так нахлёстывала свою несчастную кобылу, что даже Филипп-Анри, прослывший отличным наездником, едва поспевал за ней.

– Эми! Да подожди немного, попридержи поводья, ты несёшься словно на пожар! – крикнул он. Но девушка упрямо гнала лошадь вперёд и, только достигнув их прежнего укрытия в каштановой роще, остановилась и тяжело спрыгнула на землю, не дожидаясь помощи спутника.

– Эми, да что с тобой? Чего ради ты устроила эти скачки?

– Отстань, Филипп, – сквозь сжатые губы процедила баронесса. – Мне надо было убраться от дома как можно дальше. Этот проклятый младенец решил появиться на свет именно сегодня. Что мне ещё оставалось?

– Час от часу не легче! – бросил Лессар. – И что делать?

– Не волнуйся, ничего сложного для тебя: всего лишь посматривать вокруг, чтобы какой-нибудь разиня крестьянин не застал меня здесь. А после придушить плод нашей романтичной любви, – без всякого смущения произнесла Эмильена, деловито расстилая свою накидку прямо на влажную землю.

– Хм, эти поручения – пустяк, дорогая! Лишь бы ты не начала вопить как полоумная, отделалась побыстрее, и мы не застряли в лесу дотемна.

Барон глотнул из фляги и начал расхаживать неподалёку от старого каштана, пристально глядя на видневшуюся сквозь кустарник просёлочную дорогу, изредка бросая взгляд на Эмильену. По счастью, девушка оказалась достаточно терпеливой и осторожной. До Лессара долетали лишь приглушённые стоны и отборная ругань, которая слетала с губ будущей матери. Филипп-Анри усмехнулся: бранные слова из обихода потаскушек и обитателей подозрительных кварталов вовсе не вязались с тонкими чертами и надменным взглядом эмалевых глаз баронессы Клермон. К радостному облегчению Филиппа, уже к полудню от каштана раздался жалобный писк новорождённого, и барон поспешил к подруге.

Эмильена сидела, опершись спиной о ствол и прикрыв глаза от усталости. Волосы её рассыпались по плечам и на висках совсем взмокли от пота. Возле ног лежал ребёнок, кое-как прикрытый углом накидки. Лессар с любопытством приподнял его.

– Фи! Ну и уродливы же новорождённые! Как он жалок! Словно зверюшка с содранной кожей, – скривился он. – Это мальчик или девочка?

– Хм, тебе же пришло в голову разглядывать этого уродца, вот и узнай сам. Мне нет никакого дела до этого. Не всё ли равно, кто найдёт вечный приют в безымянной могиле? Главное, я от него избавилась, – равнодушно протянула девушка.