Павел Манылов - Слушая тишину. Сицилийская история

Несмотря на многолюдность, публика была однообразной. Праздно гуляющих сицилийцев здесь быть не должно, поэтому, петляя по примыкающим к основной улочкам и возвращаясь по нескольку раз в одно и то же место, он пытался запоминать лица. И, если он второй или третий раз видел одно и то же лицо, резко разворачивался и, окликнув дочь, заходил в магазин. Вслед за ним никто не разворачивался, что свидетельствовало об отсутствии слежки.

Сэм сдвинул свою «борсалино» на левую сторону и более уверенно зашагал вперед по улице. Этот знак означал, что все в порядке и он готов к приему сообщения. Буквально через несколько минут проходящий мимо продавец воздушных шаров, изображая сраженного стрелой Амура влюбленного, упал перед Крис на одно колено и преподнес в подарок свой самый большой шар в форме ярко-алого сердца. Сэм помог дочке примотать нить от шара к поясу, чтобы тот случайно не улетел в небо, и они, обнявшись, двинулись вперед в поисках свободного ресторанчика.

Уже придя к себе в номер, Дункан незаметно проколол булавкой воздушный шар и извлек из него небольшую записку: «Доброго здравия. Хотел бы вам посоветовать прекрасный бар в гостинице „Тимео“. Помимо напитков, там дают великолепный салат из артишоков. Он придется вам по вкусу. Отправляю вам привет с родины, и да хранит вас бог».

Он несколько раз прочитал записку, взял спички, придвинул пепельницу и сжег клочок бумаги, предусмотрительно смыв пепел в раковину.

Данное послание означало, что в Таормине, в «Тимео», его будет ждать артишок – лейтенант, глава небольшой группы гангстеров. Он будет работать в баре. Пароль для осуществления контакта: «привет с родины». Данный человек приставлен к Дункану для помощи и координации необходимых действий.

Внизу записки был нарисован католический собор с чуть непропорциональным по размеру куполом. Это означало, что послание идет непосредственно от купола – высшего совещательного органа мафии.

Теперь предстояло решить самый главный вопрос: как объяснить Кристиане утрату воздушного шара, который она уже успела полюбить. Девочка, конечно, расстроилась, но обещание пойти в театр поправило дело. Вытерев несколько слезинок, она уже смеялась и шутила, сидя на коленях Сэма.

Я полюбил приходить сюда днем, около четырех-пяти вечера. Обед уже закончился, а до ужина еще далеко. Людей нет, англичан, которым может вздуматься в это время прийти в бар на чашку чая, здесь единицы, да и те предпочитают пиво на пляже, нежели бар.

Я всегда был уверен, что лучшие бары могут находиться только в Нью-Йорке, но здесь тоже отлично. Есть все, что нужно. Широкий выбор виски и, что самое главное, работающий хьюмидор с кубинскими сигарами. Люблю посидеть и подумать, что взять выпить и какую сигару выбрать. Не нужно торопиться, в этом и кроется особое удовольствие одиночества. Иметь возможность спокойно думать. Сегодня нужно взять что-нибудь полегче. Потрогав на ощупь несколько сигар, я выбрал робусто «Монтекристо». Как раз минут на тридцать, пока не проснется малышка. Выпить нужно тоже что-то полегче, иначе спиртное перебьет вкус сигары, и она потеряется. Немного поразмыслив, я взял десятилетний «Баллантайнс», в хайболе как обычно, но безо льда.

Операция проходит успешно, пока все выглядит достаточно спокойно. Мелкие оплошности не в счет. Наоборот, когда слишком все гладко, появляется тревога и кажется, что эта искусственная успешность спланирована врагами. И как только ты расслабишься и начнешь верить в полный успех, вот именно в этот момент придет жестокая расплата за самоуверенность.

С годами я научился распознавать опасность по запаху ровно так же, как и возможность заработать в том месте, где многие этого просто не видят. Я не знаю секрета, лишь понимаю, как это происходит у меня. Часами я обдумываю факты. Сначала лишь факты. Чем мельче деталь, чем незначительнее ситуация или разговор, тем они важнее. К серьезным делам и разговорам люди готовятся, продумывают их досконально, а о мелочах всегда забывают.

По тому, как твой визави курит сигару или держит бокал с виски, можно понять иной раз больше, чем по тому, как и о чем он говорит. Далее все эти обглоданные факты-косточки складываются в ощущения, и где-то внизу живота начинает работать печка, в которой варятся все эти бесконечные детали. Потом мой мозг замолкает, и я начинаю слушать себя, принюхиваться к воздуху, пытаться понять, как мое тело относится к тому, о чем я думаю.