Игорь Сотников - Хроники одного заседания. Книга вторая

– Вот держите телефон. Я позвоню по нему и проинструктирую вас по поводу наших будущих совместных действий. – И только Тиша берёт этот телефон, как цветочница, кивнув Глебу, разворачивается и уже готова скрыться от них, но Тиша очень вовремя спохватывается и вслед ей кричит. – А как к вам обращаться?

– Аннет! – звучит ответ цветочницы до сих пор в голове Глеба, который сославшись на свою более лучшую коммуникабельность, быстрым маневром перехватил телефон из рук Тиши и, теперь заняв рядом с Тишей место на одной из скамеек бульвара напротив парадного входа в театр, разбавлял свою уверенность в удачном исходе некого своего секретного дела, всегда в этом месте возникающими сомнениями. Ну и конечно, как в таком деле не обойтись без совета от ещё больше сомневающегося в себе друга.

– Как думаешь. – Глеб обратился к своему очень занятому другу Тише, который занимался балансировкой своей ноги усаженной на колени своей напарницы. – Что её могло связывать с этим Дрейком, чёрной бородой?

– Своя история. – Туманно, а вернее просто бессмысленно ответил Тиша. Что совершенно не может устроить Глеба и он, пытается аргументировано разбить это, конечно глупое утверждение Тиши.

– Не все встречи заслуживают того, чтобы так называться. Некоторые встречи служат именно для того, чтобы подготовить те необходимые обстоятельства, служащие фундаментом для возникновения новых историй жизни, с их любовью к ней и ко всем её обстоятельствам. Вот такая круговерть любви и жизни получается. – Не менее запутанно сказал Глеб.

– Я понимаю, что ты хочешь себя в чём-то успокоить. – Сказал Тиша, вернув ногу в исходное положение, на землю. – Но как друг тебе говорю. У тебя ничего не получится. Хотя эта наша заочная встреча с этим поклонником Аннетт, совсем не зря произошла, и скорей всего приведёт к возникновению своей истории.

– Наверное. – С сомнением сказал Глеб.

– И теперь мы можем сами сотворить свою собственную историю. – Сказал Тиша.

– А вот это меня убеждает. – Отвечает Глеб, переведя свой взгляд со своих мыслей на внешнее, на парадный вход театра, в котором с некоторых пор стало для них ясно, что не могло не появиться знакомое лицо одного из тех типов, теперь уже в смокингах.

Глава 8. 1

Театральное фойе

– Он остался верен себе. И прибыл инкогнито прямо из самого Санкт-Петербурга. – Остановившись у одной из колонн в театральном фойе, тихо проговорил своему спутнику лорду Лабану Ротинг, указывая куда-то в сторону центра фойе, где и скопилась основная масса гуляющих во время антракта господ и их леди.

При этом надо понимать, что в такого рода общественных местах, каким является театр, где на премьере спектакля новомодного режиссёра, всегда полно самой, что ни на есть первостатейной великосветской публики, иногда ничего не стоит потеряться и перепутать свою леди и наоборот, и оказаться в ближайших ручных отношениях с другой леди или господином. Чем видимо и пользуются многие из прибывших сюда на премьеру всеми уважаемые господа, которые и рады бы так не путаться и ошибаться, но что поделаешь, раз такова жизнь со своим законами неразберихи. Тем более, это только на один только вечер, а завтра, а некоторые наиболее ответственные перед своими слишком стервозными супругами даже сегодня, всё вернут на круги своя.

– Прямо-таки оттуда? – позволил себе засомневаться лорд Лабан, находясь сегодня в настроении во всём противоречить Ротингу, который весь вечер игнорирует его прямые намёки на кредит.

– Скажем так. Родом может и не оттуда, но то, что он в своих умонастроениях именно оттуда, то в этом я даже не сомневаюсь. – Как-то уж слишком туманно сказал Ротинг, тем самым вызвав у лорда Лабана желание поскорее покинуть этого слишком для него заумного Ротинга. Тем более момент выдался как нельзя удобным, – к ним присоединился Чейз, который сбив Ротинга с прежней мысли, сейчас о чём-то перешептывался с Ротингом. А такое пренебрежение к себе, ни один лорд по своему лордству терпеть не намерен и не имеет права. Так что лорд Лабан, имеет полное право покинуть нарушающего все степени приличий и этикета Ротинга, и отправиться, с некоторых его возрастных пор, ставшее для него самым привлекательным местом в театре, буфет. А так его, конечно, когда он был чуть моложе, всегда привлекали гримёрки актрис. А уж сама театральная сцена, была тем последним, что привлекало всех этих господ в театре.

Но лорд Лабан, по какому-то недоразумению или вернее, по своему разумению, на котором требовательно настаивает пустота его карманов, проявляет забывчивость к своей аристократической чести и продолжает пускать воздух из обоих своих ноздрей, ожидая того, что там этот Ротинг с Чейзом надумает. И они надо отдать верности разумений лорда Лабана, надумали как раз в тот момент, когда в переходе между зрительным залом и фойе случилось своё, со своими отличительными звуковыми характеристиками, отдельное столпотворение. При этом даже здесь, отчётливо слышался голос главного возмутителя спокойствия.