Генри Райдер Хаггард - Рыцарь пустыни, или Путь духа

Вскоре дверь ему открыл дворецкий, мрачный, меланхоличный человек. Руперт мгновенно отметил, что тот странно обеспокоен; выглядел он так, будто недавно плакал.

– Леди Дэвен у себя? – на всякий случай осведомился Руперт.

– Да, сэр, она у себя, но больше никогда не выйдет, за исключением одного раза, – ответил дворецкий сдавленным голосом. – Неужели вы не слышали, сэр, неужели вы не слышали? – как безумец повторял он.

– Не слышал чего? – ахнул Руперт, хватаясь за дверной косяк.

– Мертва, мистер Уллершоу, мертва… несчастный случай… говорят, передозировка хлорала! Его светлость обнаружил ее час назад, и врачи только что ушли.

Между тем, в комнате наверху, лорд Дэвен стоял один, созерцая неподвижную и ужасную красоту смерти. Затем, встрепенувшись, взял каминную метелку и смел застрявшие между прутьями низкой решетки остатки сгоревшей бумаги, чтобы они рассыпались в пепел и их больше никто не видел.

– Я никогда не верил, что она посмеет это сделать, – подумал он про себя. – В конце концов, ей хватило смелости, и она была права: я хуже, чем была она. Зато я выиграл и, наконец, избавился от нее – причем, тихо и без скандала. Пусть мертвые сами хоронят своих мертвецов!

Когда Руперт, приехавший этим утром из Вулиджа, добрался до маленького дома в Риджентс-парке, который был домом его матери, он увидел, что там его ожидало письмо. Отправленное поздно вечером, оно было без подписи и без даты, однако написано почерком Клары, на простом листе, и вставлено в обычную записку с приглашением на обед. Жалкое, ужасное содержание этого послания нет необходимости излагать. Достаточно сказать, что из него он узнал всю правду. Он дважды прочел его, а затем решил сжечь. В этот ужасный час потрясения и раскаяния светский блеск и упоительное безрассудство его оставили, и он, будучи в глубине души довольно праведен, осознал, куда они его привели.

После этого Руперт Уллершоу заболел и слег, причем, так сильно, что долго лежал в постели, бредил и даже хотел умереть. Однако его крепкая конституция помогла его молодому телу пережить удар, от которого его душа так и не оправилась. В конце концов, уже идя на поправку, он все рассказал матери. Миссис Уллершоу была сильной, сдержанной женщиной с широким, терпеливым лицом и гладко зачесанными седыми волосами. Она многое пережила, однако сохранила простую веру в Провидение, даже когда думала, что порча в крови ее сына овладевает им, эта порча, от которой ни один из Уллершоу не был совершенно свободен, и что сын начинает идти по стопам своего отца, а также дурного наставника и искусителя, его кузена, лорда Дэвена. Она выслушала Руперта, пристально глядя ему в лицо, – лицо, которое страсть, болезнь и покаяние сделали почти старческим, – и выслушала его, не проронив ни слова.

Затем она предприняла одно из величайших усилий своей жизни, и в этом порыве ею даже овладело красноречие. Она рассказала Руперту все, что знала про этих блестящих, сумасбродных, беспринципных Уллершоу, от которых он вел свое происхождение, и пересчитала перед ним урожай яблок Мертвого моря, которые они собрали. Она показала ему, сколь велик его собственный грех и сколь неизбежна гибель, которой он сам едва избежал, – та самая гибель, что уничтожила бедную Клару, имевшую несчастье, попав в сети семейства Уллершоу, быть испорченной их примером и философией, ставивших гордыню и удовлетворение собственных прихотей выше подчинения закону человеческому или Божественному. Она указала ему, что ему было послано предостережение, что он стоит на распутье, и что его счастье и благополучие всегда будут зависеть от избранного им пути. Она, которая редко говорила о себе, воззвала к нему, умоляя, чтобы он помнил свою мать, которая столь многое вынесла от рук своей семьи, и не добавлял ей седых волос, ибо это сведет ее в могилу. Она просила сына жить ради труда, а не ради удовольствия, и избегать общества праздных людей, которые могут быть счастливы, когда вокруг них все и вся погрязли во грехе и богаты всем, кроме добрых дел.

– Поставь перед своими глазами другой идеал, сын мой, – сказала она, – идеал отречения, и узнай, что, когда тебе кажется, что ты отказываешься, на самом деле ты обретаешь. Следуй по пути Духа, а не по плоти. Покори себя и ту слабость, которая происходит из твоей крови, как бы тяжело это ни было. Самоотречение не так уж и сложно, а его плоды прекрасны, в них ты обретешь мир. Жизнь коротка, мой мальчик, но раскаяние может стать вечной мукой. Живи так, чтобы, получив прощение за то, что ты совершил, это не терзало тебя, когда настанет твой смертный час.