Игорь Епифанов - Нефилим

«Форматирование» такого по сути искусственного интеллекта начиналось на этапе первого деления оплодотворенной яйцеклетки. В хромосомные нити встраивались участки, отвечающие за синтез определенных белков, и в итоге, по замыслу Белых, у зародыша должен был сформироваться мозг с повышенным числом нейронных связей. Их должны были синхронизировать с новейшим программным обеспечением, и далее «тандем» действовал самостоятельно, получая входные данные и выдавая готовые решения. Этот «синтез» окончательно стирал грань между человеком и машиной, но так как Бесстрастные в глазах Белых давно опустились до положения сомнамбул, этическая сторона подобной трансформации изначально была «вынесена за скобки».

Но что-то пошло не так, как замышлялось. Некоторая часть генетически модифицированных зародышей останавливалась в своем развитии еще на стадии 16-го деления, а затем клеточный шарик словно выворачивался наизнанку, и жизненно-важные органы продолжали формирование уже внутри этого шарика. Процесс шел хаотично, и в итоге на свет появлялся либо бездыханный урод, либо безумный монстр, которого обнуляли еще до его первого вздоха.

Стали проверять происхождение геномов, взятых для эксперимента. Для сличения взяли пробы генетического материала из останков, найденных в «мертвых пятнах» на Территории. Выводы были неутешительны: причиной гибели оказалось питание животными и растительными тканями, мутировавшими под воздействием повышенного уровня электромагнитного излучения. Тогда-то из командировочного снаряжения и были изъяты все навигационные приборы, а деление на «прошлое» и «настоящее» перешло в разряд «атавизмов». Отныне каждый, кто вольно или невольно причинил вред или погубил на Территории хоть малейшую «тварь» или «травинку», считался преступником, и меру его вины и наказание, стали определять по статьям наспех состряпанного командировочного Кодекса.

Но теперь на Территорию отправлялся не искатель-одиночка, а целый экспедиционный корпус, и это требовало строжайшего соблюдения как мер собственной безопасности, так и минимизации «территориального ущерба». Так что пока на площади крутился барабан с жетонами, участники проходили последнюю проверку. У них изымалось все лишнее, вплоть до отработанных чип-карт, которые кто-то предложил использовать как маркеры во время дальних вылазок. Оставлен был лишь излучатель – ИНД – и несколько бухт оптоволоконного провода для обеспечения связи и трансляции движения отряда в режиме он-лайн.

Счастливчики тем временем занимали пронумерованные места в просветах между зубцами. Некоторые выглядели при этом довольно потрепанными. «Барабан» крутился со средней скоростью, но тем не менее руки тех, кто не успевал выбрать жетон из грохочущей внутри него кучи, ударялись об стойку и стопорили всю конструкцию. Барабан останавливали, зажатую между декой и стойкой руку извлекали, а неудачника в случае потери сознания – от боли и счастья обладания заветным жетоном, – приводили в чувство, громко называя ему номер просвета между зубцами. Так что при взгляде со стороны Рва вид у большинства зрителей на гребне был изрядно помятый. У кого-то висел на нитках рукав пиджака; у многих не хватало пуговиц на рубашках, так что концы воротничков держал вместе лишь перекрученный галстук; были и калеки, те, чьи руки до подъема на Стену успели заключить в свежие, тяжелые от сырости, гипсовые оболочки. Были и такие, кто вообще оказался не в состоянии занять с таким трудом отвоеванное место, и их жетоны разыграли между собой «следаки». По внешнему виду они выгодно отличались от калек между зубцами, но выглядели настолько одинаково, что казались манекенами или поясными мишенями в стрелковом тире.

Участникам экспедиции было, я думаю, не до этих нюансов. Они один за другим переходили через Мост и выстраивались в шеренгу по ту сторону Рва. Последним перешел Старгм. Внешне он почти ничем не отличался от остальных, разве что был чуть повыше и пошире в плечах, но со Стены это различие было практически незаметно. Правда при ходьбе он слегка припадал на левую ногу – следствие перелома головки берцовой кости, полученного в одной из командировок – но и этот дефект можно было списать на счет неровностей земляной насыпи, на которой выстроился отряд. Над Башнями вознеслись треугольные шелковые штандарты с вышитыми по центру изображениями «райских яблок», и многие усмотрели в этом намек на истинную цель похода: пленение и возвращение изгнанников. Шептались даже о том, что в случае удачи похода их Аннигиляция будет торжественно отменена самим Устроителем, и в этой отмене тоже предугадывали некую далекую, но весьма туманную, перспективу. Кто-то полагал, что их могут низвести до положения «объектов»; кто-то, напротив, загодя присваивал им какие-то особые привилегии – короче, не успел отряд тронуться в путь, как его миссия обросла гроздью версий и предположений. Надо же было как-то убить время в ожидании момента, когда Устроитель займет свое кресло под защитным колпаком над Главными Воротами и, приподняв лобовое стекло, сделает благословляющий жест и скажет напутственное слово.