Татьяна Нефёдова - Лантерн. Русские сны и французские тайны тихой деревни

Женщина заразительно рассмеялась:

– Кому в наше время нужны столики с гнутыми ножками? Не спорю, в них есть шарм. В фамильных домах все еще пользуются старинной мебелью. Часто что-то подобное покупают для эклектичного интерьера – как акцент. Но большинство, особенно молодежь, не хочет жить в музее. Люди хотят отличаться от других. Вы ищете что-то конкретное?

– Мне нужен большой буфет, желательно с резными дверцами, – с долей смущения произнес Никита. Он опасался, что таким ответом не заработает очков в глазах женщины.

Ее реакция оказалась деловой, без тени высокомерия:

– У нас много комодов с ящиками, есть и большие, но буфет последний раз попадался еще в прошлом году. Это не совсем наш профиль. Если хотите, оставьте телефон. Мы вам позвоним, если появится что-то подходящее.

Они вернулись к стойке у входа. Никита взял визитку с контактами магазина и на листочке написал свой номер телефона, адрес в Лантерн, имя и фамилию.

Женщина-подросток взглянула на его записку и спросила:

– Вы русский?

– Да. Как вы это поняли? – удивился он. – Из-за акцента? Или из-за фамилии?

– Что вы, Никита! Я могу вас так называть?

Он энергично кивнул.

– Ваш легкий акцент не имеет национальных черт. – Женщина опять засмеялась. – Я знаю, что Шереметевы – старинный русский род. Вы потомок графов Шереметевых? – она произносила его фамилию на французский лад. С бархатистым звуком «р» и ударением на последний слог это звучало необыкновенно мило.

– Нет, насколько я знаю, мои предки из другой ветви Шереметевых. Они, конечно, принадлежали к русской аристократии и обладали большим состоянием до революции, но графами не были. Я поражен, мадам. Откуда такие познания? Вы бывали в России или у вас русские корни?

Рядом с жизнерадостной женщиной Никита и сам улыбался без остановки. Она смеялась не потому, что кто-то шутил. Просто мир вокруг нее был прекрасен! Никита чувствовал себя частью ее лучезарной вселенной.

– Я никогда не бывала в России. Мы с мужем не так много путешествуем, как хотелось бы. Магазин и мастерская требуют постоянного внимания. Но я не теряю надежды!

– Тогда откуда, мадам?!!

– Я окончила факультет истории искусств и археологии в Сорбонне – лучший в этой области во Франции и один из лучших в Европе. – В ее словах прозвучала искренняя гордость. – У нас была профессор, мадам Натали Меро. Она читала курс современной архитектуры. Ее предки по материнской линии – русские эмигранты. Хотя ее мама и папа родились во Франции, она любила Россию всей душой и сверх программы рассказывала нам о русской архитектуре.

– Начинаю понимать, мадам. Графы Шереметевы построили несколько интересных зданий в Москве и Петербурге…

– Браво, Никита! – Снова заразительный смех. – Я не представилась… Простите! Меня зовут Николь. А теперь скажу, почему из многочисленных лекций профессора я на всю жизнь запомнила именно Шереметевых. Профессор была изумительной рассказчицей. Она не просто показывала фотографии дворцов и поместий, она дополняла их легендами из жизни их обитателей. Нас поразила история любви графа Николя Шереметева и его рабыни, актрисы его домашнего театра. Забыла, как ее звали…

– Прасковья Жемчугова, – подсказал Никита.

– Да-да! – Женщина-подросток искрилась от счастья. – Граф ведь женился на ней вопреки общественному мнению? Правда?

– Правда. Жаль, что она умерла молодой, вскоре после рождения сына, – отличился Никита, а про себя подумал: «Спасибо, мама, что надоедала мне историей рода Шереметевых!»

Они еще поболтали, и Никита начал прощаться. Ради такой неожиданной встречи стоило заехать в этот необычный дом в пригороде Тулузы.

Через двадцать минут он входил в дверь второго антикварного магазина из списка Изабель. Как раз того, где ее имя могло послужить паролем для дополнительной скидки. Внешне здание напоминало огромный гараж, зажатый между современными жилыми домами. Однако внутри это была настоящая пещера Али-Бабы – именно так, по мнению Никиты, и должен выглядеть магазин, торгующий антиквариатом. Все таинственно мерцало и богато поблескивало. Огни бронзовых люстр отражались в старинных зеркалах и бросали блики на тусклый лак антикварной мебели. За просторным письменным столом с гнутыми ножками восседал худощавый, аристократичного вида мужчина с седой профессорской бородкой клинышком. Он осторожно перелистывал гравюры в большой папке, перебирал закладки в деревянном картотечном ящике и время от времени заглядывал в открытый ноутбук.