Татьяна Нефёдова - Лантерн. Русские сны и французские тайны тихой деревни

Мадам Куртепляк спешила удовлетворить любопытство:

– Откуда вы, месье? Собираетесь ли вы остаться здесь насовсем?

– Я из России, жить здесь постоянно не собираюсь. Но буду регулярно приезжать с семьей.

Никита поспешил обозначить собственный семейный статус, так как мадам насторожилась, услышав, что новый сосед – русский.

«Не волнуйтесь, я смирный», – подумал Никита, а вслух, повинуясь внезапному импульсу, спросил:

– Вы хорошо знали предыдущих хозяев этого дома? Тех, кто жил здесь до меня.

– Здесь жил пожилой мужчина, англичанин, в основном один. Иногда к нему приезжали две молодые женщины, наверное, дочери, но в последние годы и они перестали появляться. Мы здоровались, но почти не разговаривали: он очень плохо говорил по-французски, а мы с мужем совершенно не владеем английским.

– Понимаю… Мерси, мадам!

В голове Никиты судорожно метались обрывки сна – грустные рассказы Деда, его фотографии.

– А что стало с вашим соседом, мадам? Где он сейчас?

Мадам Куртепляк, судя по ее мимике, была удивлена расспросами.

– Не знаю. Мы не раз видели скорую помощь около его дома. Видимо, он болел. Но мы не слышали о том, что он умер… Вряд ли… Наверное, уехал куда-то. Может быть, вернулся в Англию. Разве не у него вы купили дом?

– Дом продавала женщина… – начал было Никита.

И тут в его голове с треском состыковались обрывки воспоминаний. Он как будто на время оглох – одна из двух женщин с фотографии на буфете у Деда была очень похожа на даму, которая продавала Никите дом, только значительно моложе. Вот почему во сне она показалась ему знакомой!

Никита все еще стоял, запрокинув голову, и по инерции улыбался мадам Куртепляк, но уже с минуту молчал, пытаясь хоть как-то упорядочить скачущие мысли. Англичанин… Пожилой и одинокий… Две дочери… Фотографии на буфете…

Положение спас месье Куртепляк, который вышел проверить, по какой причине его жена застряла на балконе.

Никите пришлось взять себя в руки. Он представился месье Куртепляку и сразу очень вежливо попрощался.

– Представь, мой дорогой, молодой человек – русский! При этом хорошо говорит по-французски и вообще он очень милый. Только немного странный. И у него такая смешная фамилия! Ее невозможно ни выговорить, ни запомнить, – сказала мужу мадам Куртепляк, когда они вернулись в дом. – Ты принял лекарство, мой дорогой? Надо идти на прогулку, пока не жарко.

Никита сидел на полу в гостиной, прислонившись к прохладной стене. Он был в смятении. Требовалось срочно услышать голос Ольги, только она могла восстановить его душевное равновесие.

– Что случилось? – сонным утренним голосом спросила жена. – Надеюсь, у тебя есть уважительная причина, чтобы будить меня в такую рань.

– Я тебя люблю, – искренне ответил Никита. – Причина достаточно уважительная?

В Москве было не так уж рано, однако Ольга всегда была засоней. Кроме того, сейчас, при взрослом сыне и отсутствующем муже, она могла позволить себе длинное утро в постели. Спросонья жена не сразу вспомнила о ссоре с Никитой, поэтому отреагировала мирно:

– Да-а… И все-таки, почему ты звонишь утром? Случилось что-то?

Родной голос вернул Никиту к реальности. На второй план отошли сновидения, семейные проблемы мифического старика и римские легионеры. Гораздо важнее были отношения с женой и вновь открывшиеся обстоятельства в жизни сына.

Никита на ходу перестроился и с теми же искренними интонациями в голосе соврал:

– Я всю ночь думал над нашим вчерашним разговором, Олюш. Про Алекса. Надо как-то выходить из этой ситуации. Сама-то что думаешь?

Не так уж сильно в тот момент Никиту интересовало мнение жены. Просто хотелось, чтобы она продолжала говорить, отвлекла и успокоила его.

Не тут-то было.

– Я хочу, чтобы ребенок был счастлив. Если для этого ему надо поступить в академию и стать креативным дизайнером, я буду ему помогать. Буду делать все, что смогу. Вот что я думаю.

В голосе Ольги, как накануне, зазвучали отчаянные нотки. Она определенно намеревалась стоять до конца.

«Да что ж такое?!! – изумился Никита. – Кто подменил мне жену? Где моя Оля?»

Колоссальным усилием он подавил вспышку злости и коротко ответил:

– Я понял.

Спорить было бессмысленно. Ситуация с Алексом неприятно напоминала его собственную. После того, как Никита поставил крест на инженерной и научной карьере, в его отношениях с отцом появилась трещина. Рекламный бизнес тот считал делом несерьезным и выбор сына не принял. До вчерашнего дня Никита не предполагал, что с ним и Алексом может случиться нечто подобное. Теперь наличие проблемы приходилось признать, с ней надо было разобраться. Но не сейчас, позже. Потом.