Александр Берлин - Судьбой приказано спастись

– Договорились… Подумаю.

– Вот и отлично. С этим разобрались. А теперь давай принимай товар и угощай гостя. Заодно и именины Кузьмы справим. Правда, Кузьма? – улыбаясь, подмигнул малышу гость.

После отъезда Фёдора прошло больше недели. Однажды, ранним утром, как обычно Святослав с лукошком за спиной, в которой сидел Кузьма, подходил к поляне в дальнем урочище. Вдалеке виднелся оставшийся ещё с ночи туман, наполняющий лёгкие свежестью. Наслаждаясь утренней прохладой, Святослав услышал сзади себя бормотание, что заставило его остановиться и оглянуться на Кузьму. Ручки малыша показывали на что-то. Заинтересовавшись, Святослав повернулся в направлении, куда указывал мальчик, и заметил под огромным рухнувшим деревом медведя. Ствол буквально раздавил зверя, который был ещё жив и, тяжело дыша, рычал, пытаясь высвободиться. А рядом беспокойно метался примерно полугодовалый медвежонок.

– Па-па! Ки-са…Ки-са! – вдруг внятно сказал малыш, показывая пальцем на этот маленький мохнатый комок.

Мужчина снял со спины лукошко и быстро направился в сторону зверя, опасаясь при этом его ярости и одновременно понимая, что необходимо срочно предпринять что-либо для его спасения. Приблизившись, Святослав понял, что перед ним медведица. А ещё понял, что при всём своём желании, он бессилен сделать что-то для её спасения. Положение было безнадёжным – сучья упавшего дерева порвали плоть медведицы, а вес ствола переломал кости, в том числе, похоже, и позвоночник. Вытащить её в одиночку он был не в состоянии, да и смысла никакого это уже не имело – зверю не выжить. Святославу оставалось только с сочувствием смотреть на медведицу. Некоторое время она тоже смотрела на него с мольбой о помощи, как бы говоря: «Я уже всё… Умираю… А вот боюсь как мой милый медвежонок будет один жить… Возьми его, вырасти и не обижай». Но спустя несколько минут закрыла глаза и бездыханно замерла… С сожалением постояв над бездыханным телом, он услышал какую-то возню, оглянулся и замер от удивления: Кузьма и медвежонок играли – человечек размахивал ручками, крутил головой, а зверёныш в ответ подпрыгивал и вставал на задние лапы. Они явно испытывали друг к другу неподдельный интерес, и каким-то детским своим наитием полностью доверяли друг другу…

Под впечатлением умоляющего взгляда медведицы, Святослав почувствовал жалость к медвежонку и понял, что только он один теперь ответственен за его жизнь и твёрно решил для себя не оставлять этого забавного зверёныша, который сразу же подружился с его сыном. Он не стал сразу подходить к нему близко. Встал невдалеке и, улыбнувшись, подмигнул медвежонку:

– Ну что, пойдёшь с нами?

Как известно, большинство зверей по-доброму реагируют на человеческую улыбку, как на некий пароль, мол, «Я твой друг!». Но в то же время настоящим звериным своим чутьем чувствуют фальшь. И если от улыбки буквально веет доверием, то человек уже не вызывает у зверя испуга и отторжения. Так природа, задолго до технического прогресса, придумала опознаватель «свой-чужой».

По своему жизненному опыту мужчина также знал, что когда начинаешь цокать языком, можно расположить к себе, например, собаку. В ответ она обычно начинает вилять хвостом и подпрыгивать от радости. Для неё этот звук означает приглашение поиграть или напоминание, что сейчас дадут что-нибудь вкусненькое. И порой достаточно одного цоканья, чтобы собака пошла за тобой.

Уловив возникшее между собой и маленьким зверем взаимопонимание, Святослав решил попробовать применить этот испытанный приём и к медвежонку. А вдруг поможет? Вытащив из кармана сухарик, он положил его перед собой и стал поцокивать. К его удивлению, медвежонок тут же отреагировал на этот звук жалобным рычанием и, подпрыгнув, направился к мужчине. Как выяснилось, маленький зверёныш тоже дружелюбно воспринимает такие звуки. Не дожидаясь, когда зверь приблизится, Святослав отвернулся и, двигаясь боком, медленно пошёл, наблюдая за медвежонком. Тот понюхал сухарик, лизнул и, осмелев, с жадностью съел его. По-видимому, он был очень голоден, раз проглотил пищу с таким незнакомым запахом.

Облизываясь после угощения, медвежонок поглядел на уходящего Святослава и сидевшего у него за спиной в лукошке Кузьму и, качая головой, лениво заковылял вслед за ними. А Святослав, изредка поглядывая на него, шёл, и, поцокивая, заманивал медвежонка идти за собой. Кузьма же, уловив, как «говорит» его папа, поддержал его и тоже стал цокать, радостно смеясь и маня ручками зверёныша, приглашая идти за ними. С этого времени цоканье стало своеобразным языком взаимопонимания между Святославом, Кузьмой и медвежонком. Чуть позже Кузьма именно так подзывал зверёныша, когда хотел поиграть с ним…