Ник Крамов - Терминал

…пять человек родственников. Два мужчины, женщина средних лет и две девушки. Мать, отец, брат, дети? Мои или второго мужика? Жены у меня, по-видимому, нет. Или не пришла. Или это один из мужиков? Черт его знает, с них станется. Дети не бегут со слезами обнимать очнувшегося папочку, ограничиваются милыми улыбками. Не мои, значит, наверное, того мужика, что помладше. Все-таки брат? Вероятно. Будем считать, что своей семьи у меня нет. Так даже лучше. Улыбаюсь как могу, иду навстречу. Все по очереди меня обнимают, говорят практически хором. По-шведски, видимо. Кроме «гот», употребляемого достаточно часто, ничего не понимаю. Наверное, «слава богу» или типа того. Ну и хорошо. По вытянувшимся лицам понимаю, что подумал вслух. С моим-то русским! Но тембр голоса привычный, успокоились. И доктор, наверное, предупредил, что возможны сбои в программе, чтобы не удивлялись. Хожу, слюни перестали течь, дело явно идет на поправку, так что есть повод для радости. Посидели, поговорили еще минут десять и засобирались. Задумавшись, шевелю губами. Опять напряжение на лицах, сменяющееся радостью. Нормальные люди, в общем. Извините, что я с вами так. Заходите еще.

Вечером в холле, куда выпускают всех не буйных, ко мне подсаживается невысокий такой живчик с русыми волосами. Как будто что-то знает про меня, взгляд такой хитрый. Говорит: – тяжело, да, когда нихрена не понимаешь?

– Ну да, – говорю, – хреново.

На автомате опять же говорю по-русски. А он смеется. Я не сразу понял, он ко мне тоже на русском обратился.

– Ты какими судьбами сюда попал, – спрашиваю?

Оказалось, с Украины хлопец, Петро Тищенко. Им же виза в шенген не нужна, девяносто дней можно свободно осматривать культурные ценности, так вот когда срок пребывания подошел к концу, он решил домой не возвращаться. Сперва здесь пожить, потом видно будет. Здесь, говорит, тот же дурдом, что и дома, но кормят хорошо, в город выпускают и уж точно не отправят воевать против своих же сограждан. Никаких русских войск на Украине, конечно, нет, он в курсе, но убивают вполне исправно, что свои, напившись, что чужие.

– Как я сюда попал? – Без понятия, – говорю, – авария, ничего не помню, очнулся уже в этом теле, а вообще живу в Питере. – Сам в шоке, короче.

Не знаю, поверил или нет. Говорит, соскучился по разговору, четыре месяца уже разыгрывает ударенного головой, смотрит, что другие психи делают и повторяет. Ну, получается, товарищи по несчастью. Выпить за встречу только нечего. В город меня, скорее всего, не пустят пока, а здесь не продают.

Хотя… У меня же в истории болезни написано: показана творческая терапия. Это не только мазать по холсту или лепить из хлеба, это и музеи, и выставки, а это все в городе. Надо бы намекнуть на эту терапию при случае, жестами как-то донести. Главное не ошибиться, правильные жесты применить, чтобы не поняли превратно. Или промычать что-нибудь мелодичное при медсестре, а она уже главному доложит, мол пациент проявляет признаки возвращения памяти, петь вон пытается. И стимулирует походом на концерт, на какую-нибудь местную самодеятельность. А что, собственно, петь? Черт, кроме «Вставай, проклятьем заклейменный» и «Союз нерушимый республик свободных» ничего в голову не приходит, забит мозг штампами! Ладно, там соображу.

… не пришлось, нарисовал фломастером викинга с мечом. Такого мультяшного, незлого. Чтобы не заподозрили в агрессии. В детстве я неплохо рисовал, но давно не практиковался, впрочем, получилось ничего так. Проходящая мимо медсестра даже замерла от неожиданности, потом прогнозируемо побежала докладывать. Хорошая тетка, добрая, только не следит за собой, как-то у финнов это не принято, что ли. Кстати, надо бы про себя побольше узнать – чем занимался, где жил. В смысле не я, а донор моего тела. Судя по физическому состоянию, ни в качалку, ни в додзе он не ходил, даже трусцой не бегал. Хотя грех жаловаться, организм целый, под себя не ходит, ничего не болит, и ладно, могло быть хуже. Мне же, в конце концов, в соревнованиях по рукопашному бою не участвовать и девок не соблазнять. Хотя, конечно, стоит признать, что для этого случай очень удобный. И супружеской изменой не назовешь, и узнает кто вряд ли. Только как-то неудобно, что ли, женщин ради секса я еще не обманывал. Ладно, закрыли тему. Размечтался. Мне о чем думать надо? О том, как обратно в Питер родной попасть, в свое тело, и о том, как узнать – живо оно вообще, мое тело, или я здесь застрял навсегда. Вот и думай! И о выходе в город думай, как связи наладить, выпить с земляком, библиотека опять же. И женщины… Все!