Анджей Беловранин - Эллиниум - Пробуждение

Поэтому облик Кадма поразил Пескаря. Он давно знал, что портовый город огражден с берега стеной, но не представлял себе, какая она высокая – в два человеческих роста! Ни один самый ловкий воин не смог бы допрыгнуть до верха, чтобы ухватиться за край стены. Основа её была из известняковых глыб, а сама стена – из обожжённого кирпича. Она ограждала город целиком, от моря до моря, и в ней было двое ворот из тяжеленного вымоченного в воде дерева. Ворота были обиты железом – металлом, изделия из которого Пескарь до этого видел всего пару раз в жизни – и запирались на огромный деревянный засов.

Оба входа в город днем охраняли по двое стражников с копьями и обтянутыми кожей плетёными щитами, которые в случае надобности могли быстро их закрыть и запереть, а также поднять тревогу с помощью больших бронзовых колоколов – каждый размером с голову коровы.

«Когда стану царём, обязательно заведу и у нас такой колокол, – восхищенно подумал Пескарь. – Правда, нам и одного хватит».

На ночь ворота запирались, а стража у них удваивалась.

Некоторые улицы в Кадме были вымощены камнем, который, однако, часто без следа исчезал под кучами навоза, товаров или какого-то хлама и мусора.

Народу на улицах было непривычно много, и непривычно много было людей слишком худых и больных и, наоборот, слишком толстых, непрерывно потеющих, которые тоже казались Пескарю больными, хоть и были богато одеты.

Отряд из Города-в-Долине встретили в Кадме с большой радостью. Женщины-торговки одаривали воинов яблоками и финиками, мужчины кричали слова приветствия и махали руками. Но покровительственно хлопать по спине богатырей с холмов никто не решался.

Колонна прошла через весь город, который показался Пескарю просто огромным, через гигантскую рыночную площадь (она была раз в двадцать больше главной площади Города-в-Долине), на которую выходили молы порта, – к царскому дворцу.

Дворец стоял на небольшой скале и представлял собой отдельную крепость, которая показалась Пескарю просто-таки неприступной. Огражденный стенами, идущими над скальными обрывами, дворец имел свои собственные ворота, к которым вела узкая, изгибом поднимающаяся дорога длиной шагов в тридцать.

– Вот это могущество! – восхищенно сказал Пескарь.

– Крепкая рука воина – вот сильнейшая башня города, – поговоркой ответил Козлик.

«Начинаешь сомневаться в этой мудрости, глядя на здешние башни», – подумал Пескарь, но вслух крамольную мысль не высказал.

– Истинное могущество в богатстве, – вставил своё слово Ящерка. – Сколько у здешних добра – это ж страшно подумать!

На воротах дворца красной краской был нарисован символ Кадма – надутый парус, который в то же время походил на топор с широким полукруглым лезвием. Символ и силы, и богатства.

Колонна воинов втянулась по узкой дороге внутрь дворца, и ворота за ними закрылись. Внутренний дворик дворца не был таким уж просторным, но место на утрамбованной земле нашлось всем. Трое старейшин вместе с послами поднялись по коротенькой лестнице из широких каменных ступеней и исчезли в главной башне дворца – огромном здании в три этажа, где, как полагал Пескарь, должен был жить сам царь Кадма.

Во дворе оказалась дюжина воинов-кадмийцев. Многие из них были знакомы с воинами Города-в-Долине и принялись здороваться со старыми приятелями, расспрашивая о житье-бытье и новостях.

Вскоре гостей позвали в трапезную, которая располагалась в одном из боковых помещений царской башни. Они побросали оружие и вещи прямо во дворе и вошли под низкий свод в помещение, освещенное лишь парой чадящих факелов, да ещё в двух маленьких оконцах-бойницах догорал вечерний свет. Здесь стояли два стола, окаймленных четырьмя узкими скамьями. Было довольно тесно, но воины все же сумели поместиться.

Несколько молчаливых женщин, которые показались Пескарю очень несчастными, внесли в трапезную большие лохани с похлебкой, которую разложили в глиняные чашки. Варево из ячменя и тертого козьего сыра, в котором было немного мяса, оказалось не особо вкусным, но им вполне можно было набить живот после долгого пути.

Вместо устричных раковин, которыми жители Города-в-Долине привыкли есть похлёбку, выдали странные бронзовые палочки: с одной стороны на них было расширение в форме раковины, а с другой они были заострены. Пескарь обратил внимание, что некоторые из воинов довольно умело хлебают варево этими палочками с углублениями на конце, время от времени подхватывая на острый конец слишком большие куски. Вскоре юноша услышал и название приспособления – ложка. Пошарив взглядом по столу, Пескарь обнаружил ложку, которая, видимо, полагалась ему, и сначала неловко, а потом все более умело приспособился есть с ее помощью. Ощущение было новое, забавное и скорее приятное.