Валерий Маслов - Последний аккорд. Четвёртая книга

Переночевать зимой под елкой, имея спальник, каждый сможет. Попробуй переночевать без ничего, да с обгоревшей мордой, с прожженной одеждой! Берегите спички от детей, дети балуются, пожар от них. Кругом пестрят плакаты. Почему про бензин нечего не сказано, забыли?

Ребёнок ливанул бензина в печку, прикрыл кружок, бросил спичку в топку, в туже секунду отпрянул в сторону. Прозвучал хлопок и дребезжание железа, пламя подкинуло кусок жести, закрывающий кружок. Из топки вырвался сноп огня, как с хорошего огнемёта. Здорово побаловался!

Быстренько закрыл дверку, малость переборщил с бензином. Действовал по принципу, кашу маслом не испортишь. Это один из постоянных его жизненных принципов. Этим маслом, не то, что испортить, можно уничтожить всю зелённую кашу от восточного до западного побережья!

Печка не пошла, а побежала, дрова затрещали. Занёс в избу дровишек, закрыл дверь, теперь можно закурить. Папироса дрожит в руках, озноб бьёт, в гости пришел колотун. Нечего страшного, через пяток, десяток минут, в избушке не будет ни кого лишнего.

Молодой парниша, а память дырявая. На третий затяжке вспомнил про мышей. Если бы вспомнил раньше, возле озера Айнского на сопке, где забуксовал. О том, как здорово и весело в том году с товарищем провели ночку на Ломоносовской избе, то полез бы на Камышовый хребет. На сопке было не до мышей, теперь мышки норушки займутся нервными клетками туриста одиночки, сделают из него психа одиночку!

Твари серые покажут такое одиночество, устроят такой душевный отдых. Что захочется оказаться, где-нибудь в людном месте, например в Доме торговли, чтоб этих серых, мелких тварей не видеть, не слышать. Нервы и так не в порядке. Судя по поступкам, по делам, у него не только нервы не в порядке.

***

Теперь поздно что-либо изменить. Ладно, что будит потом, то и будет, не надо думать о страшном. Воздух в избушке заметно прогрелся. Тимоха отогрелся, не смотря на страшное будущие, повеселел! Вышел в сени, набрал снега в чайник, в две кастрюли, в ведро.

Снова наглухо задраил дверь. Пластмассовое ведро со снегом поставил на полку для просушки обуви. Остальные ёмкости разместил на печке, подкинул дровишек. Ну что, теперь можно переодеться, двадцать часов в болотных сапогах. Вот это экстрим!

Ерунда, идя вперёд по жизненному пути, придется спать в болотных сапогах, по двое суток не снимать обувку. Переоделся, обуви в зимовье полно, вещи на себя надел чужие. Только носки, футболка с трусами, скажем, со своего плеча! Про носки можно выразиться нормально, носки со своих ног. А вот про трусы нормально не получится. Ну, это смотря по человеку, для кого-то пошлость, вполне нормально.

Так что пусть, носки с трусами остаются со своего плеча! Ходовую робу развесил в печном углу, там гвоздей набито, тьма. На печки в ёмкостях снег растаял, слил воду в чайник, получилось почти пол чайника воды. Обождал, пока водичка закипит, время приближается к четырём часам ночи.

Между делом попробовал привести в чувство транзистор. Приёмник на избе тот самый, Росия-101, не работает. Вытащил элементы питания, поставил батарейки ближе к печки. Пусть элементы прогреются, может, заработают. Почаёвничал с чайными сухариками. Варить кушать не хочется, и желания нет, также аппетит отсутствует.

Желание одно, завалится в люльку, делать баиньки. В избушке стало жарко, пришлось приоткрыть дверь, подкинуть в печку дров. Какие-то не правильные действия, надо было только дверь приоткрыть. Когда жарко, зачем в печку дрова пихать, их, кстати, не много? Мало дров, очень мало. Спать собрался, поэтому подкинул в печку.

Устроился на нарах поверх своего спальника, на двух матрасах. Затушил лампу, в избушки тьма кромешная. Только от печки через щели в дверки, через отверстия поддувала мерцает свет огня. Много навалило снега в отрогах хребта Шренка. Изба высокая, с чердаком и полностью засыпало. Может место здесь такое хитрое? Ну что товарищ обыкновенный турист, надо делать баиньки.

***

Ночью пришлось проснуться от холода, закрыть дверь, залезть в спальник, снова баиньки. Наконец проснулся окончательно, биологические часы говорят, что уже давно наступило утро. В избушке кромешная темень, как в погребе. Свежо, можно сказать холодно, в спальнике нормально. Не успела изба прогреться, неизвестно, сколько месяцев в зимовье жил дед мороз.

Состояние как с глубокого похмелья, в придачу спина побаливает. Нащупал фонарик, посмотрел на часы. Неплохо поспал, время подходит к полудню. Время обеда, а он и не…, короче только проснулся. Ночью, точней во время сна, в избушки полярная ночь. Северное сияние только от печки! Его никто не тревожил, не каких посторонних шумов. Толи мыши передохли, толи ушли с зимовья.