Надо же было случиться несчастью с Володей! Сейчас придется пойти самим. А самих больше чем на день родители не отпустят.
Э-эх!..
Женя уже собрался было закрывать потайной ящик, как с улицы послышался окрик:
— Эй, в штабе! Есть живая душа аль нету?
Женя узнал голос почтальона.
— Есть, есть, дядя Вася! — откликнулся он и вытащил задвижку, прикрывающую узкую щель, у которой, бывало, невидимый никем, помещался наблюдатель.
В сумрак каморки ворвалась яркая полоска солнечного света.
— Кто? Женя, что ли?
— Я, я!
— Тебя и надо. Получай-ка письмо.
— Письмо? — удивился Женя. — От кого?
— Про это не знаю. Тайной перепиской граждан не интересуюсь, не положено по долгу службы… А ты не ждал, что ли, письма?
— Мне никто не пишет.
Женя приник к щели, но, кроме реденькой, клинышком бородки, морщинистой, худой шеи с острым кадыком и наглухо застегнутого воротника ситцевой косоворотки, ничего не было видно.
— Куда оно запропастилось? — рассуждал почтальон, роясь в сумке. — Гм… Редко на ваш штаб писать стали. Раньше чуть не каждый день. Ага! Вот оно. «Станция Монгол, бывшему командиру тимуровцев Евгению Котышеву». Та-ак… Обратного адреса нет. Стало быть, отправитель пожелал остаться в неизвестности. Это ничего, в полном соответствии с законом: обратный адрес хочешь пиши, хочешь нет. Письмо не заказное. Штаб-то, ребята, совсем плох стал, скоро и крыша травой зарастет. А?
— Развалилась у нас команда, дядя Вася.
— Знаю. Знаю и сожалею. От души сожалею… А не пробовал ты, Женя, новое дело для ребят поискать? Как не быть делу? Вот, к примеру, со мной: потерял я руку и думаю — ну, все, конец! Сидел, сидел, горевал, горевал, потом как вскочу да себя по лбу: «Ноги-то у меня здоровехоньки!» Повесил сумку на шею, стал почту разносить. Вот и бегаю, на людях живу, работаю, радуюсь. А сначала думал, что конец жизни пришел. Ведь я раньше запальщиком был, в шахте работал… Ты подумай, парень, помозгуй.
— Я, дядя Вася, думаю. А придумать не могу.
— Ну, если думаешь, стало быть, хорошо. Стало быть, найдешь. На-ко, держи письмецо. Читай…
Последние слова дядя Вася говорил, уже удаляясь от штаба.
Женя разорвал конверт. В первый миг он был разочарован и раздосадован: грязный лист бумаги, такой и в руки взять неприятно. Но, рассмотрев его, он увидел, что бумага не грязна, а тщательно затушевана чернилами. Белыми остались только узкие полоски, на которых вразброс виднелись бессвязные отдельные слова: «печка», «штаб», «падь Золотая».
Ничего не понять! Подпись тоже ничего не говорила. Какой-то Куклин. Наверное, мальчишка какой-нибудь разыгрывает…
Женя посмотрел бумагу на свет, покрутил ее перед глазами, затем внимательно перечитал каждое слово еще раз и судорожно глотнул воздух. Во рту сразу пересохло. Он опасливо оглянулся: вдруг чем-то таинственным и страшным, как со страниц «Острова сокровищ», пахнуло на него от письма.
Однако через мгновение он устыдился своего страха и, хоть сердце билось часто, заставил себя внимательно прочесть письмо еще и еще раз. Оказалось, что, если все слова, разбросанные по белым полоскам, читать подряд, они приобретают некоторый смысл. Вот эти слова:
…Он спрятан… штабе тимуровской команды. .. в печке. .. в восточной стенке. .. сверху третий ряд, угловой кирпич к трубе... Обязательно найдите… Надеемся… сокровище… тайну Золотой пади надо открыть… помогите… Василий Куклин 15/V1946 г.
Сомнений быть не могло! Существовала какая-то важная тайна. Незнакомый человек Василий Куклин просит помочь ему. Вот здесь, в печке, спрятано то, что поможет раскрыть тайну. Ну, а вдруг все это чепуха и какие-то ребята решили подшутить? Все равно надо поискать, чтобы потом разузнать, кто это такие глупые шутки шутит.
Женя с трудом отыскал указанный кирпич. Когда, покраснев от напряжения, он вытащил его, то увидел маленькую нишу, а в ней — записную книжку в потертом, засаленном переплете.
С трепетом, осторожно взял ее Женя в руки и развернул.
Если бы он не был так поглощен находкой, то обратил бы внимание на шорох, который снова явственно раздался рядом. Но мальчик ничего не слышал. Такая находка! Просто невероятно. Он протер глаза, даже ущипнул себя. Нет, он не спал.
Отбросив кирпич в угол и забыв закрыть потайной ход, Женя опрометью выскочил на улицу. Не услышал он и сейчас, как в куче хламья кто-то приглушенно ойкнул, заворчал.
На улице при ярком солнечном свете Женя опять перелистал книжку. Нет, не сон! Вон у моста купаются ребята. Вот Ванька «клюет — не ловится», перегнувшись, вцепился в удочку. У него клюет, наверное, чебак. Вон степь, цветы, солнце. А вот записная книжка. Не сон!
Читать дальше