Светлана Кручинина - За поворотом… поворот

В садике Нинка проработала не долго, опять начала худеть и болеть. Там ведь вёдра таскать надо, а у неё всё время слабость. Потом сознание потеряла прямо на работе и заведующая попросила её уйти. Все Ваське говорили, что Нинку срочно надо везти в район, но он не хотел верить, что это серьёзно, да и не мог он без неё. Уговорил Хафиза дать ему справку, что он устроен официально на пилораме и взял в кредит машину. И Нинка радовалась, что её Васенька будет возить её на машине по больницам и она точно вылечится. А когда в области проверили, то у неё оказалась онкология и уже не операбельна. Васька настаивал, но врачи отказались. Печень была запущена. Нинка уже и не вставала и была вся жёлтая, как мумия. Через месяц, после приговора, её похоронили. Васька запил и не ходил на работу. Хафиз не выгонял его, понимал, что у мужика горе. Но долг то по кредиту рос. Пьяный сел за руль и в первый же столб врезался. Ему пьяному ничего, только шишками отделался, а машина ремонту не подлежит. А тут и Хафизу пришлось свернуть своё производство и он уехал. Васька поехал к дочери с зятем за помощью, но они его выставили. Вернулся сам на себя не похож, поседел весь. Предложили машину сдать хотя бы на металлолом, но покрыть кредит этого не хватило. Васька устроился сторожем в садик, а вскорости и его закрыли и он опять остался без работы. Работы не стало, молодёжь вся разъехалась, садик стал не нужен, да и финансировать его было не кому. Генка в это время учился в училище. Это сейчас он такой худой, а тогда был очень даже здоровым красивым парнем. Васька ездил ещё несколько раз унижался перед дочерью, но та не посчитала нужным помочь отцу. Просил её хотя бы не бросать Генку, раз на отца наплевать. Вернулся домой и повесился. Катька ревела, обещала не бросать брата, но слово не сдержала. Уже через некоторое время выставила дом на продажу. Мы её спрашивали, а где же будет жить Генка? Она отвечала, что у неё. А сама, вот видите, выгнала. А у Генки, как не спросишь, у него всё нормально. Да только кто в нашем захолустье будет покупать дом. Грозяться и воду отключить.

Пока Генка жил в общежитии, сестрёнка из дома всё вывезла к своему муженьку на дачу. Наши ребята предлагали Генке помочь с работой, но он только рукой махал, что сам справится. Что отец, что Генка, безвольные они. Хотя парень он добрый и работящий. Нинка, что ни попросит, лавку, беседку, стол, мужики всё сделают для неё в лучшем виде. Руки у них вставлены там где надо. А вот видите, как судьба повернула. Ваську многие пытались прибрать к рукам, но он Нинку свою очень любил и о другой у него даже мысль не приходила. Вон Зинка, наша продавщица, как она за ним увивалась. Мужик то он симпатичный. Поила его поила, думала этим его привязать к себе, а он возьми да вздёрнись. Она бы и кредит ему в раз покрыла, а он и на это не купился. Значит судьба у них такая, вот только Генку жалко, пропадёт парень с этой компанией.

Вещи наши высохли, мы переоделись. Уложили продукты, которые дала нам тётя Лида, поблагодарили и распрощались. Направились к тропинке, которая вела вниз к реке. Время клонилось уже к закату. Тётя Лида предлагала остаться переночевать у неё, но мы переживали за плот и решили идти. Плот был брошен и мы не рискнули его оставить без присмотра на всю ночь. Шли по узкой лесной тропинке, которая вилась между темнеющими к ночи деревьями. Терпко по летнему пахла пышная цветущая зелень. Высокие деревья стояли плотной стеной, их густые ветки переплелись и скрывали небо. На земле под ними лежала тень и травяной покров был скудным. Иногда тропинка выходила на более открытое место, где деревья росли реже, солнца попадало больше и трава росла гуще и выше. Тропинок, наверное, было больше, когда жившие тут люди ими постоянно пользовались. Но сейчас деревья разрослись и их молодые побеги вторглись на свободные пространства тропок. Между деревьями, стоявшими стеной по обе стороны тропинки, появилось бледное пятно. Это был просвет, и мы вышли, наконец то из укрытия леса на открытое место. Плот наш так и стоял вытянутым на берег.

Ни кому из нас не хотелось вспоминать и обсуждать, то что произошло совсем недавно. Только синяки да ссадины напоминали о случившемся. Мы молча побросали свои поклажи на плот, разместились каждый на своём месте, вытолкнули плот на воду и поплыли дальше. Иногда встречались совсем мелкие места на реке. Слышно было, как наши камеры шуршат по речной гальке. Приходилось протаскивать его в ручную по мелководью, чтобы не осесть окончательно. Дальше мы дрейфовали сравнительно спокойно, река замедляла своё течение и тоже, как будто отдыхала ночью.