Андрей Репин - Тень Земли - Снег

Гаврила хлопнул глазами, отстраняясь от своих мыслей, и поднялся на ноги:

– Раз ты об этом подумал, батя, стало быть, и решил, что делать. Ты у нас воевода, тебе и ложку в плошку.

Никита рассмеялся:

– Ну и хитрец достался моей Ольшанке – знает, чем пронять старика! Евсей-то, небось, горя хлебнул с такими сыновьями, а мне бы на радость. Может, со внуками повезёт? Ладно. Возьми-ка ты, Гаврила, пяток ребят, кто помоложе, да разойдитесь-ка вы в стороны шагов на триста, а то и на пятьсот. Если что, свистнешь.

Гаврила кивнул и позвал:

– Золот, Микола, Дубняга, Василько, подь сюда!

Когда они уходили, Никита окликнул:

– Гаврила!

– Чего, батя?

– Ты аккуратнее там.

– Понял.

Они ступили за ближние деревья и сразу растворились в темноте. Оставшиеся по приказу воеводы разожгли костры и заняли круговую оборону.

А у врага всё уже было готово. Поздновато лещанский воевода отправил разведку. Да и мало что могли бы разведать пятеро человек. Троглодиты давно заняли позиции вокруг Щедрой горы и ждали только сигнала. В колдовском полумраке на расстоянии десяти шагов с трудом различались силуэты солдат. Лещанские костры просвечивали среди сосновых стволов и отражались красными бликами на троглодитских клинках. Общая атака должна была начаться с ударом грома. Наместник, стоя у своего шатра, с ненавистью смотрел на костры непокорных лещан. Он был недоволен отсрочкой, но Бесмельд просил его дождаться гонцов из леса, чтобы убедиться: все отряды заняли свои места, и кольцо смерти сомкнулось вокруг Щедрой горы.

Борк сидел на куче прелых сосновых веток, глядя под себя и думая о предстоящей атаке. Гхон перевязывал ему ногу, он вспотел, затягивая верёвки, а пациент почти не чувствовал этих усилий и только требовал:

– Туже, туже, болван! Скоро начнётся драка. Я должен быть на ногах.

– Стараюсь, троглодан, но уж очень толстые у тебя ноги!

– Они и должны быть такими, сак, чтобы стоять против любого.

– Против железных людей? – съязвил Гхон и сразу бросил верёвки и выпучил глаза, потому что на его шею легла тяжёлая рука; она гнула его вниз, а он только хрипел и царапал землю.

В нос адъютанта шибануло смрадом троглоданской глотки:

– Удавлю ведь сейчас, как кролика, если не заткнёшься.

– Удавишь, а потом пожалеешь, – прохрипел Гхон, когда хватка ослабла. – Кто раскроет тебе замыслы, если кто замыслит…

– Да закроешь ты хлебало, или нет? – Борк прижал тщедушного троглодита к дереву. – Заткнись, понял!

– Кто нарушает приказ! – послышался мрачный голос. – Зарублю.

– Что! – возмутился Борк. – Кто смеет мне угрожать!

Он обернулся и отпрянул, разглядев высокую фигуру в чёрных латах. Человек наполовину вытащил из ножен огромный меч и надвинулся на троглодана. Борк полулежал на земле, прислоняясь к стволу, и его больная нога почти касалась сапога рыцаря.

Из глубины шлема глухо донеслось:

– Молчание.

Человек помедлил немного, потом аккуратно, без стука, спрятал клинок и отошёл. Борк перевёл дух и вытер лоб, его рука дрожала.

– Как думаешь, запомнил он нас? – стуча зубами, прошептал Гхон.

– Н-на! – сквозь зубы ответил троглодан, и Гхон растянулся, облизывая разбитые губы.

Деревья вокруг вздрогнули и затрепетали, тугая удушливая волна накатилась откуда-то сверху, и воздух потряс ужасный удар грома. Троглодиты вскочили на ноги. Вдали затрубили рога и донёсся троглодитский боевой клич: „Сме-е-ерть!“

Борк поспешно замотал злополучные верёвки на своей ноге и вместе с солдатами ринулся вверх по склону горы, напрямую к лещанским кострам. Они пробежали совсем немного и напоролись на дозорного. Самый прыткий троглодит, который оказался впереди всех, словил стрелу. Лещанин протяжно свистнул и бросился бежать. Троглодиты заорали и припустили, но мало кто из них видел, за кем гнаться. А дозорный (это был Микола) успел подстрелить ещё двоих, прежде чем окончательно затерялся среди стволов.

После небольшой заминки с дозорным солдаты Борка сплошной массой накатились на вершину горы. Костры, разожжённые лещанами, пылали, но самих лещан видно не было. Земля в этом месте была щедро полита кровью, среди сосен валялись мертвецы – троглодиты и волки, которые атаковали со стороны деревни. Справа и слева подвалили новые отряды, но им нечем было поживиться. Бой стремительно перемещался вглубь леса – Никита уводил своих из троглодитского мешка, наугад прорубаясь сквозь рассеянные по лесу вражеские отряды. Борковцы вместе с другими ринулись по следам, где-то впереди вопили сражающиеся, а костры один за другим гасли – они сделали своё дело.