Ирина Заикина - Мелодия нашего детства

Но, как только на лестнице показалась мама, шустрые мяукающие прохвосты стремительно выбрались из своих укрытий, и наша операция окончательно пошла коту под хвост, когда они предстали во всей своей взъерошенной красе перед ней.

И стоило только маме в один неподходящий момент встретить на себе двенадцать сверкающих и неопытных в прикрытии, кошачьих глаз, как она, пошатнувшись, стала терять сознание и со стремительностью лёгкого пёрышка опускаться на пол так, что папа еле-еле успел её подхватить.

Ох уж эти детские травмы …

Мамино «пробуждение» было не самым приятным. Когда она окончательно пришла в себя, то и слышать ничего не желала о котятах.

– Либо я, либо эти… – бедная, она вздрагивала и словно несмышлёный ребёнок не могла произнести столько несложное слово, которое знает каждый ребёнок.

– Слушай, Ирис, – тихонько подозвала я брата. – Никакой уважающий себя спецагент не заканчивает операцию, не договорившись о выгодном для него положении. Мама просто хочет оставить нас в дураках! Понимаешь? – серьёзно спросила я брата.

– Кажется, понимаю, – кивнул Ириc.

После напряжённый получасовых переговоров нам с Ирисом удалось заключить с мамой вот какую сделку : мы не оставляем себе котят и ни при каких чрезвычайных условиях не попытаемся вернуть их, а взамен этого папа построит им укромное однокомнатное жилище – будку на колёсиках.

Пока папа подбирал подходящее для неё дерево и мастерил котятам их будущий дом, мы решили на время спрятать их в гараже, а именно в старых дедушкиных сапогах, чтобы лишний раз не тревожить мамину детскую травму. Это хорошая маскировка. И там им будет тепло и хорошо.

Дедушка всегда говорит всё, что нужно живому существу – ласка. А ещё он говорит, что так он женился на нашей бабушке. Но это уже совсем другая история…

Спустя неделю тщательных маскировок и папиного усердия будка на колёсиках была готова. Мы постелили в неё мягкое сено, оставшееся после покоса, посадили туда котят и отправились в путь. Сначала папа на велосипеде, за ним прицепом сосновая будка, а в ней тёплые и пушистые виновники нашего колонного шествия, которое торжественно замыкали – Ирис и я.

– Вот всегда так. Хочешь как лучше, доброе дело сделать, а на твоём пути откуда ни возьмись мама с детской травмой, – пожаловалась я папе.

– Да-а-а, – загадочно протянул папа. Мы что-нибудь придумаем, – добавил он, нежно потрепывая меня по голове.

Первый раз за всё это время папа понял, что так мы жить больше не можем.

Будка из мягкой сосны, старательно вырезанная его большими умелыми руками, совсем не вписывалась в удручающий пейзаж старой серой свалки. Она больше походила на воздвигнутую крепость посреди одинокой пустыни.

Одно нас успокаивало – котята будут в ней в безопасности.

Наше дружное и заботливое семейство, недолго посовещавшись, пришло к выводу, что нам нужно незамедлительно помочь маме, сразившись один на один с её детской травмой.

Мы решились на это окончательно и бесповоротно, когда приехав навестить наших новых пушистых друзей, мы увидели страшную картину, от которой у нас волосы стали дыбом.

Кровожадные языки пламени беспощадно пожирали мягкое сосновое дерево нашей будки на колёсах. Оно скукоживалось и, догорая, оставляло после себя лишь жалкие обуглившиеся комочки пепла.

Где мы только не искали котят: на деревьях, крышах, в кустах, у соседей в подвалах – и так и не нашли ни одного. Ни одного крошечного тёплого существа.

Порой мне кажется, что от криков нашего семейства каждый раз содрогается весь Орёл. В тот день я кричала и плакала что есть мочи:

– Будь проклята, чёртова детская травма ! Из-за тебя наша операция трещит по швам! – подобно фурии, завывала я.

– А что, если их съели? Помнишь, дедушка рассказывал, что именно так тем летом плохие люди поступили с неоперившимися лебедятами на озере? – подвывал рядом со мной Ирис.

От нашей симфонии у папы шарики заехали за ролики:

– Так, стоп! С меня хватит! – решительно заявил он, потушив догорающее пламя одеялом.

Безмолвные, насупившиеся, но отважные, мы стремительно зашагали в сторону дома. Мы, спецагенты подразделения по спасению беззащитных животных, бесшумно прокрались за папой по лестнице прямо на кухню.

Мама, напевая про себя свою любимую детскую мелодию о добром жучке, неспешно помешивала на плите ароматный куриный бульон. Его запах убаюкивал нас вложенной в него любовью и бесчисленным количеством пряностей, но мы изо всех сил старались не подавать виду.