Андрей Лысяков - Обратно на небо. Том 1

– И мучает нас. Злой, противный Мартин!

– Изверг! Фашист!

– Садист!

– Цербер!

– Мы его не любим!

– Сам-то на стероидах качался!..

Тут наши миски с ложками подскочили на столе от мощного удара. Хлопнув по столу своей мускулистой ручищей, именитый спортсмен вскочил со стула. Все, кто находился рядом, притихли, соображая, что за разборка происходит между нами. В глазах Мартина искрились ярость и бессилие.

– Вы!.. – указал он на нас дрожащим пальцем. – Вы мерзкие твари!

– Ой, он что обиделся? – картинно воскликнула Марина. – Эй, мы пошутили!

– Ну брось! Этот костюм совсем тебя не полнит! – произнес я громко, чтобы слышали все, после чего Мартин галопом помчался прочь. – И губы у тебя не перекачанные!..

Последние слова пронеслись над замершей толпой. Собравшиеся обернулись на меня с осуждением, будто на их глазах расист и гомофоб обидел уважаемого человека. Как всегда в подобных случаях, Марина втянула голову в плечи, предоставляя мне право объявить публике антракт.

– Что? – развел я руками. – У парня прохудился надувной слон для интимных игр! Он теперь на любую мелочь так реагирует!

Празднуя нашу маленькую победу над экс-чемпионом мира, мы слегка перебрали. Внезапно на нас свалилась полная свобода, от которой мы успели отвыкнуть. На тренировки нас больше никто не тащил, и за нашим режимом следить было некому. Мы болтали, пили и смеялись, лежа на моей большой кровати, точно школьники, у которых родители свалили на все выходные. Что-то подсказывало мне, что это последний день, который мы проведем в безопасности и комфорте.

– Тебе не кажется, что больше тянуть не имеет смысла? – спросил я.

– Считаешь, нам пора переспать? – Она пододвинулась вплотную к моему носу.

– Вообще-то, я сейчас думал о том, что пора делать ноги, но…

– Возможно. Мы сидим здесь уже третий месяц. Я начинаю сходить с ума. Так больше продолжаться не может.

– По-твоему, мы готовы выйти?

– Я готова на все. А ты?

– А вдруг там вообще никого нет? – неожиданно предположил я.

– Как это?

– Вдруг за нами никто не приходит, потому что там все погибли? Ну, от голода или болезней…

– Тогда что же будет с нами?

– Ничего не будет. Посидим тут пару лет, пока не съедим все запасы дерьма, потом друг друга пожирать начнем.

– Нет! Фу! Какие ужасы ты рассказываешь!

– Будем надеяться, что я ошибаюсь.

– Тогда тем более нет смысла ждать. Я хочу на свободу. Я здесь не затем, чтобы заживо сгнить в этом чертовом отеле. Хочу мяса на костре. На небо посмотреть, воздухом подышать, под дождем помокнуть. Пусть это будет последнее, что я увижу.

– В таком случае завтра надо идти к толстяку Дэну, чтобы он открыл нам выход к назначенному времени. Когда снаружи начнет грохотать, соберем вещи, а когда утихнет, валим отсюда.

– И, может быть, мы уже не вернемся?

– Может быть.

После такого диалога между нетрезвыми мужчиной и женщиной, лежащими вдвоем на большой кровати, обычно следует поцелуй, который становится началом как минимум одной занятной ночи. Но в этот раз меня ждало исключение из этого правила.

– Ты чего? – окликнул я Марину, когда та вскочила с кровати.

– Мне надо идти!

– Что случилось?

– Ничего.

– Тогда позволь поинтересоваться, далеко ли ты собралась?

– Слушай, ты же сам сказал, что это наш последний вечер в отеле и завтра мы можем погибнуть!

– Ну…

– Думаешь, в этот вечер мне обязательно надо остаться с тобой, а не с кем-то помоложе, поздоровее и потрезвее, чем ты? У меня другое мнение.

– Эй! А как же я?!

– Мы партнеры. Я еще успею тебе надоесть. Советую тебе тоже найти кого-нибудь и приятно провести вечер! Удачи!

* * *

Пешком и ползком, уговорами и пинками Эму наконец-то удалось дотащить свою группу до столовой. Он уже собирался рассаживать своих подопечных по местам, как вдруг заметил на одном из длинных титановых столов большой таз. Его содержимое источало аромат, учуяв который Эму вспомнил, что такое закусочная быстрого питания. Там находилась целая груда твердых брикетов из белка и клетчатки. Теплые солоноватые ломтики, рассчитанные на один укус, можно было поедать без риска, как выражалась бабка, «уделаться».

Он оглянулся, ища глазами щели, где могли располагаться камеры слежения. Старуху надо было как-то отблагодарить за помощь. Указывая своим головастикам на места вокруг стола, он принялся рассказывать им то, что никогда не собирался говорить.

– Трапеза, пища, хлеб насущный. Это привилегия и награда. Это благодать и воздаяние за усердный труд на благо общества. И прежде чем принять эту награду, мы поблагодарим славную Кассию за эту благословенную пищу на нашем столе в нашем общем доме.