Григорий Володин - Синий луч

— Поехал я за океан. Поступил работать на завод. Мне предлагали дом, землю, сад и прочее, да я… понимаете, не крестьянин, я сталевар, отказался… А вообще, в рассрочку все поместье предлагали… Так вот, я на заводе работаю. Заработок мой — лучше желать не надо. Сыт, обут, одет. В этом году взял отпуск, приехал во Францию. Случайно встретился с вербовщиком, который меня в Англии завербовал… Вот, бывает же такое, гора с горой не сходится, а человек с человеком встречается. Ну, попросил он меня рассказать вам обо всем, а то будто вы… сомневаетесь. Боитесь, что, пожалуй, обманут вас. Вот, что зря, то — зря. Вернетесь домой, — как будет, кто его знает. Пишут всякое, ну, а как говорят, нет дыма без огня. Может, не сошлют в Сибирь… а там, кто его знает, как оно обернется?

Толпа стояла притихшая. Такого еще не было здесь оратора. Обычно — стращали, угрожали, а этот — будто советуется, раздумывает вместе со всеми.

— Вот, я и говорю, надо ехать без промаха! — поняв настроение толпы, заторопился оратор. — Чтобы жить хорошо. Самому и детям! Один раз живем, где приютили — там и родина!

— Где в России жил? — крикнул коренастый, седой русский.

— Я-то? — усмехнулся оратор. — Сам-то я вятский, — начал он.

Курт наконец вспомнил, где он видел этого человека. Ведь это был покупатель его пальто на базаре около рейхстага. Как же так, тогда он выдавал себя за немца, а теперь за… русского?

Кто-то, стоявший ближе к трибуне, перебил оратора:

— Так вы работали в Самаре, что ли?

— Да, да! — подтвердил оратор. — Завод там, ого какой!

— Врешь! — оборвал его кто-то. — Там нет металлургического завода.

Толпа глухо зашумела.

— Брешет и этот!

— Того же поля ягодка!

— Власовец, сволочь!

— Предатель!

Около трибуны над толпой поднялись кулаки. Оратор с опаской отодвинулся в глубь трибуны и сразу весь как-то осунулся, сжался, будто нахальный пес после пинка. У микрофонов появился один из помощников коменданта.

— Господа, прошу соблюдать спокойствие! — Голос его, не повторенный выключенными репродукторами, доносился глухо, издалека, но угрожающе и зло.

Толпа забушевала:

— Давайте советского представителя!

— Снимите охрану, мы сами разберемся, куда идти и ехать!

Помощник коменданта поднял руку, требуя тишины. В толпе зашныряли какие-то подозрительные, пронырливые личности, стараясь пробраться к кричавшим у трибуны. Но около тех плотно сдвинулись соседи, и попытки этих подозрительных людей пробиться не увенчались успехом.

— Господа! — вдруг рявкнули все репродукторы, и, как показалось Курту, это заставило притихнуть собравшихся. — Нам известно, что среди вас есть ярые коммунисты, которые подстрекают вас к возвращению! — гремело со всех сторон, заглушая рокот толпы. — Мы их не держим! Мы откроем для них ворота, пусть они назовут себя!

И снова закричали в толпе:

— Старая песня!

— Где те, которые назвали себя коммунистами?!

Курт, взглянув на часы, торопливо покинул площадь. Помощник коменданта Флик ожидал его на крыльце. Он улыбнулся Винеру, предложил ему сигарету, спросил, все ли в порядке дома.

— Да, да! — взволнованный только что виденным, ответил Курт. — Благодарю, господин Флик.

Не успели они еще занять свое рабочее место, как дверь распахнулась, и в комнату вошел коренастый, седой русский. Курту почему-то показалось, что русский шел за ним. Русский быстро прошел к столу и, не обращая внимания на жест Флика, приветливо приглашавший присесть, громко и отчетливо сказал:

— Я прошу отпустить меня из лагеря!

— Простите, ваша фамилия? — остановил его Флик.

Не дожидаясь, когда Курт переведет ему вопрос Флика, вошедший ответил:

— На это я отвечал сотни раз. В конце концов, что зависит от того — Иванов я или Петров? Я — русский и требую, чтобы мне представили возможность быть у русских!

— О-о! Да вы прекрасно говорите по-немецки! — восхитился Флик. — Но я хочу сказать другое… Я еще не знаю случая, чтобы здесь задерживали кого-либо силой. Это, видимо, какое-то недоразумение. Я могу вас заверить, что вы завтра будете отпущены из лагеря, но… для этого необходимо оформить некоторые… соблюсти некоторые формальности, — улыбнулся Флик. Он, будто прося его извинить, развел руками. — Без этого нельзя. За каждого человека, находящегося здесь, администрация лагеря несет строгую ответственность. Вы числитесь в лагерном списке, и он передан Советскому Командованию, как же мы вас можем отпустить на все четыре стороны?