Георгий Хлусевич - Гоп-стоп, битте!

Сел и показал.

— А теперь внимание. Снимаю.

Он накрылся темной накидкой, сверкнул вспышкой, достал рамку с негативом и вышел в другую комнату.

Вернулся, держа в руках бутылку.

— Все получилось, но фотографию нужно поджелтить для прибавления ей возраста, а мои старые мозги необходимо просветлить. Посему предлагаю вам по глотку хорошего армянского коньяку. Пройдемте на кухню.

Усадил за стол. Достал из холодильника лимон. Сноровисто нарезал кружочками.

— Квазиспециалисты утверждают, что лимон, которым мы обычно перебиваем терпкость напитка, якобы абсолютно гастрономически несовместим с виноградными спиртами, настоянными на дубе. Бред! — Фотограф разлил душистый напиток по пузатеньким бокалам. — Ничто так не оттеняет вкус благородного напитка, как тонко нарезанный лимон. Только надо обязательно съесть его вместе с корочкой. Ну, за успех вашего предприятия. — Он поднял бокал, не чокнулся, лишь изобразил соответствующий жест рукой и выпил, не дожидаясь, пока заказчики последуют его примеру.

Смачно всосал сок лимона. Пожевал. Просветлился лицом.

— Велеречив стал с годами. Вы знаете, я никогда не беру новые бланки паспортов. Неинтересно. А в смене фотографии на старом паспорте есть нечто мистическое. Ведь с чужим паспортом человек получает новые имя и фамилию, а это значит, что меняется судьба. Конечно, было бы безопасней работать с посредниками: вы даете человеку документ, он передает его мне, я делаю работу и остаюсь в тени. Что может быть проще? А я на это не иду. И не потому, вернее, не только потому, что с посредниками нужно делиться, а потому что не утратил еще интерес к людям. Вот вы мне очень интересны. Вы уйдете, а я буду думать о вас, гадать, строить гипотезы, хотя, в сущности, главное для меня ясно. А когда я утрачу к окружающим интерес, я умру сначала духовно, а потом и физически.

Он встал, взял деньги, словами сказал:

— Закончу работу — позвоню. Придумаю, как передать.

Вышли на веранду.

— Борис Рувимович, вы сказали, что вам про нас все ясно. — Люба теребила в волнении шарф. — Скажите, если не секрет. Пожалуйста.

— Э нет. Я ошибусь, а вы запрограммируете себя на мой прогноз. Так бывает.

— Ну пожалуйста. Ну одно слово.

— Нет, и не уговаривайте. Пойдемте, я собаку придержу.

Он вернулся в дом, проследил глазами, как Михаэль с Любой уходят гуськом по заснеженной тропинке, проговорил задумчиво: «У него здоровый, несгибаемый и, скорее всего, нерусский оптимизм, хотя он и узнал уже, по всей видимости, почем фунт лиха, а у нее, — он задумался, прошел на кухню, налил себе еще, — а у этой сероглазой девочки с печальным ртом я прочитал тоску обреченности в глазах. Почему? Ей же хорошо с ним. Это очевидно. Неужели предчувствие? Жалко ее. До сердечной боли жалко», — сокрушенно покрутил головой старик и выпил коньяк.

— Класс!

Михаэль восхищенно разглядывал свою фотографию в паспорте.

— Невероятно! Не придерешься. Но вот какая мысль меня не покидает: сколько людей знают, чем занимается Платинский? Много. Пусть не много, но достаточно, чтобы нашелся хотя бы один, кто сообщил бы органам о деятельности этого художника. Про Германию говорят, что мы страна осведомителей. Верно. У нас этот талантливый специалист давно бы уже сидел на нарах в тюрьме. Но разве русские не запятнали себя тем же в период сталинских репрессий? Разве не строчили друг на друга доносы? Почему молчат сейчас? Исправились? Застыдились скверны?

— Прямо! Не поэтому.

— А почему?

— Ментов боятся. Откуда кляузник знает? Написал заявление, а мент с преступником в доле. И кого накажут? Вот и получится, что «доносчику первый кнут». Это во-первых.

— А во-вторых?

— А во-вторых, зачем доносить на нужного человека? Ну посадят его, а доносчику-то какой прок? Куда за липовым документом пойдешь? В паспортный стол? А если он будет молчать, у него всегда есть шанс обойти закон и получить нужный документик точно так же, как это сделали мы.

— Понял. Кляузить стало невыгодно.

— Не кляузить, а кляузничать.

— Но почему? Тормоза — тормозить. Кляуза — кляузить.

— Будешь спорить?

— Я с красивыми барышнями не спорю. Но в толковый словарь Даля загляну.

— Не веришь мне?

— Верю, но когда читаю — лучше усваивается.

— Ты и так усвоил. Дай бог каждому. Не каждый русский так излагает. Молодчина! Но у нас сегодня много дел. Нужно сгонять на рынок и купить тебе обыкновенный пуховичок. А потом нужно продать твое роскошное пальто. Жалко, но иначе нам не насобирать нужной для начала дела суммы.