Олег Сёмкин - В поисках золота Якутии. Нежданинские и Оймяконские истории (иронические рассказы)

– Что, нравится? – спросил дядя Юра, хитро прищурившись.

– Да! – ответил я, выдохнув утренний морозный воздух.

Мы сели в машину и поехали в контору, где я и увидел лежаче-стоячую и что-то постоянно кричащую забастовку. Я сначала решил, что попал куда-то не туда, но, увидев знакомые, испорченные похмельем лица вчерашних водителей, стал пробираться к ним. Оказалось, решался главный вопрос – будет работать предприятие и добывать для страны нерентабельное золото, или нет. В конце концов, решив, что «утром деньги – вечером стулья», и вволю накричавшись, народ в который раз разошёлся в ожидании обещанных денег.

Покидая впечатляющее собрание, и сделав соответствующие выводы для себя о том, что денег мне не видать в ближайшее время, как своих ушей, я решил заняться обустройством своего быта. Получив от администрации посёлка, а именно от жены моего дядьки, маленький балок с ещё живыми цветами в горшках, я перетащил туда свои немногочисленные пожитки и стал готовиться к зимовке.

Пока ирландцы везли деньги для людей, я устроился работать на котельную кочегаром. Напарники были люди весёлые и много пьющие, поэтому дни до начала работ на руднике прошли очень быстро. Ирландцы прислали деньги, которых хватило для того, чтобы инвалиды-регрессники перестали голодать, ну и выдать аванс людям под Новый Год на подарки детям. Да, чуть не забыл! Ещё прислали два контейнера с валенками и совковыми лопатами. А что? Тоже помощь и прекрасный подарок к Новому году. В общем, начались работы, сначала восстановительные, потом непосредственно добыча. Завтра меня ждал первый день знакомства с «царством Кощея», и я вынашивал коварный план обогащения. Во сне мне снилось золото, разложенное кучками специально для меня, я уже начал было складывать его в мешок, но прозвонил будильник. Пора…

«Интересно, что сказала бы моя мама, узнав, куда я залез», – думал я, продолжая ползти по груде руды, нагромождённой, как она упала при взрыве и которая больно впивалась острыми краями в моё тело, даже сквозь толстые ватные штаны, одетые по глупости в первый мой спуск в рудник, где добывают золото. Всё дело было в том, что на дворе стоял декабрь месяц, температура -40, и я решил основательно утеплиться, ожидая, что внутри будет ещё холоднее. Поэтому, одевшись соответствующим образом: в зимние ватные штаны и в зимнюю фуфайку с тёплым воротником, я смело вступил в «царство Кощея», включив предусмотрительно шахтёрский фонарик. Меня сопровождал в чёрную открытую пасть штольни уважаемый проходчик Лёха, пожилого возраста, который одет был явно не по погоде – в летнюю робу и кирзачи.

С каждым шагом в глубь штольни моё убеждение в том, что я всё-таки выбрал не ту профессию, усиливалось как-то по-особенному, но, увидев сверкающие в свете фонаря стены, я решил, что всё-таки попал туда. Зрелище было неописуемо красивым – все стены штольни сияли золотисто-алчным цветом презренного металла. Я шёл и уже думал, как я буду рассовывать эти куски по карманам и каким образом вывозить их оттуда. Сколько же ЕГО тут много! Мои мысли о неожиданном обогащении были прерваны окриком моего учителя Лёхи, шедшего сзади и разгадавшего мои коварные планы.

– Иди быстрее! Чего пасть раззявил – это «собачье золото», пирит, спутник его. Золота в нём нет совсем.

И я услышал его громкий смех, похожий на смех хранителя всех этих несметных «богатств» и блеск золотых фикс из ротового отверстия головы моего учителя. Все мои алчные мысли как-то вмиг улетучились, оставляя лишь слабый отблеск надежды на то, что Лёха тупо брешет. Потом, мы подошли к длинной череде высоких лестниц с площадками, называемыми «восстающим» и стали подниматься вверх. Я уже тогда засомневался в том, что зря напялил на себя всё это зимнее барахло, а уже когда мы поднялись метров 20 и оказались на очередном полке, я окончательно в этом убедился. Дальше пришлось заползать в узкую дыру, за которой начинался так называемый «блок» – это и было моё непосредственное рабочее место. Шириной он был метра 2, высотой – метра 3, справа «висячка», слева «лежачка» – так назывались пласты скалы, между которыми находилась кварцевая жила, содержащая золото. Всё это потрескивало, скрипело и ухало, обещая обсыпаться и похоронить меня тут навсегда.