Руслан Абубакиров - Разговор после смерти

Тело рассматривается как предмет: «Что теперь! Давайте поскорее от него избавимся: какая досада, оно еще путается здесь под ногами». И даже те, кто наиболее опечален, не хотят видеть это; для них это слишком болезненно. — затем сцена как будто прервалась, и тут же возобновилась с нового места, словно монтажер фильма неудачно оформил переход. Далее женщина продолжила:

– Даже когда тело в совершенно плохом состоянии, требуется, по меньшей мере, семь дней, чтобы жизнь формы оставила его. И для практиковавших йогу эта жизнь сознательная. Так что вы сжигаете людей спустя несколько часов после медицинского заключения о смерти, но жизнь формы еще никуда не ушла, а в тех, кто практиковал йогу, она сознательна.

Картина исчезла, а Тимур приуныл от подобного откровения, он когда-то занимался различными духовными практиками, и перспектива быть похороненным заживо его далеко не веселила. Он принялся искать в себе перечисленные Кришной вещи, которые при жизни принято называть грехами. Но Кришна прозревающий всё и вся тут же откликнулся:

– Не впадай в уныние, оно ведь и по христианским канонам суть грех. Тем более, что ты сейчас под крылом того, кто всё это замыслил, и в чьих руках делать поблажки. Выше нос, мой друг. – Тимур поднял глаза и увидел, что в переливах изумительного искристого розово-голубого света появились смутные очертания человека с короной на голове, вокруг которой сиял ореол солнечного света, одетого, как ему показалось преимущественно в синие цвета с элементами золотого.

– Блистательно выглядишь – вырвалось из уст человеческих при виде очеловеченного Господа.

– Да! Мне тоже нравится, как от лучших ваших модельеров – весело ответил Кришна.– «А Бог-то оказывается, с юмором товарищ! – подумал Тимур и впервые свободно рассмеялся.– Какое счастье! Какая невыразимая удача, быть в друзьях у самого Шри Кришны!!! Он так легко меняет мое настроение и самочувствие» Тимур немного насладился зрелищем и своим мыслям, и, хотя сначала хотел уточнить, кто такая «мать», но неожиданно для самого себя задал совсем другой вопрос, словно кто-то отбирал и делил вопросы на важные и не очень:

– Так значит войну, да и вообще войны, раздули, и раздувают вот те двое асуров, двое твоих бывших соратников? Вся вина на них, получается?

– А вот тут поправка: если мы берем конкретную вторую мировую, то фашизм, как причина той войны, зародился там, где человеко-ненавидящее меньшинство предприняло конкретные деструктивные шаги, а сонное, ленивое и равнодушное большинство сделало вид, что ничего не видит и, как следствие, ничего не предпринимало. А при такой аморфности и невежественности масс, вот эти двое и вступили в свои права, один сеял ложь, другой смерть, кстати и со стороны союзников невежества и равнодушия было не меньше. Вот и столкнулись две невежественные силы, ведомые крупными специалистами в деле скандалов, обмана, предательства, корыстолюбия, страдания и смерти. Вспомнил как воевал в прошлой жизни?

Тимура этот вопрос ошарашил, и заинтересовал, и напугал одновременно: «Кем я был, а главное: на чьей стороне воевал? Я, конечно, иногда чувствовал, что вроде как в прошлом у меня был боевой опыт, но за кого я кровь проливал? А ну как за фашистов? В Саласпилсе, эсэсовцем.., тогда как?» Но исследовательское любопытство одержало верх над всеми остатками трезвой мысли, укрепиться в главенствующем положении разума людского.

– Ну вдохни глубоко – подсказал Кришна – внеси покой во все уровни… Та-ак… Та-аак…

Тимур глубоко вдохнул, голова его слегка закружилась, он, почувствовав тяжесть во всем теле, лег на спину, закрыл глаза и еще раз глубоко вздохнул. И пригрезилось сыну человеческому поле пшеничное все в дыму и огне, и словно день превратился в ночь, а из глубин сознания выплыло слово – «Прóхоровка»; увидел он как стоит на вершине поросшего густым лесом берегового утеса и смотрит на серебряную гладь широченной реки, а в голове мысль – «Днепр». Вдруг, резкий переход, и он уже заезжает в какую-то красивую долину всю покрытую зелеными лугами, мимо небольших ветвистых рощиц, позади которых виднеются невысокие буро-зеленые горы, взлохмаченные хвойными лесами. Он въезжает в румынскую деревушку и точно знает, что она именно румынская, и что он тут уже бывал когда-то. А за нею будет городок и он помнит его название: «Фокшáны». Затем, он вдруг оказывается у развалин большого красивого каменного моста через широкую реку, разрезавшую красивейший город Европы на равнинную и гористую части, и в голове его возникает одно-единственное слово – «Будапешт». Потом он опять переносится в другую местность и стоит перед позеленевшей бронзовой статуей всадника, что перед величественным подковообразным фасадом какого-то старинного дворца, а мысль одна – «Хóфбург». Далее, перед его мысленным взором мелькают кресты готических башень каких-то католических соборов, и картина вновь меняется, и он на большом пароме переплывает реку, а на берегу видны серо-черно-зеленые ДОТы береговых укреплений и снова одна мысль: «Хэйхэ́» ( ДОТ – долговременная огневая точка) – стационарное фортификационное сооружение или укреплённый опорный пункт. – из Википедии ) Полотна воспоминаний еще некоторое время повсплывали в виде пейзажей Китая и Тимур очнулся.